Цветок на ветру
Шрифт:
— Мама, — Зоя подошла к ней и обняла ее. — Давай в следующий раз, я уже договорилась пойти с Марьяной.
— С Марьяной ты видишься каждый день, — она укоризненно посмотрела на дочь.
— Но мы уже договорились, — Зоя чувствовала себя виноватой, ей было жаль мать, но и хотелось пойти гулять с ребятами, а не прогуливаться чинно с мамой в лесу.
— Иди, — Диана Дмитриевна, смахнула слезу, — Для тебя твои друзья дороже матери.
И Зоя уходила, но чувство вины не покидало ее всю прогулку. Она не была причастна к разводу и всей душой хотела, чтобы мать снова вышла замуж и оставила ее
«Лет в пять, — думала Зоя, — я бы отдала за такую прогулку все на свете, но, к сожалению, это время безвозвратно ушло».
Евгения Леонтьевна прекрасно готовила, поэтому праздничный стол был, как всегда, великолепен. Вот и сейчас Зоя оглядела выставленные на нем яства и облизнулась. Дмитрий Александрович по случаю праздника всегда надевал белую рубашку с галстуком, а его брюки, сшитые из дорогого материала, были тщательно отглажены. Евгения Дмитриевна с темными волосами, собранными в высокую прическу, в длинном платье с обязательной брошью с бриллиантами, была до сих пор красива, и Зоя только собиралась сделать ей комплимент, как друг услышала слова бабушки.
— Как же мне не нравится твоя прическа, Зоя. У тебя и так личико с кулачок, а ты его еще и челкой закрыла. И бледная какая.
Зоя вздохнула. Это была еще одна старая песня, бабушке никогда не нравилось, как она выглядела. Ну что она могла поделать со своей бледностью? Если только румяна наложить.
— Ну, перестань, Женя, Зоя прекрасно выглядит, а прически сейчас такие носят, — вступился Дмитрий Александрович, заметя огорчение на лице любимой внучки.
За столом Дмитрий Александрович обычно молчал, предоставляя своей говорливой супруге вести беседу. Зоя заметила, что с уходом из семьи ее отца, повышенное внимание и недовольство Евгении Леонтьевны стало часто обрушиваться на нее. Вот и сейчас, Зоя только собиралась полакомиться кусочком цыпленка табака, как бабушка обратила на нее свой строгий взгляд.
— Зоя, — начала она голосом, не предвещавшим ничего хорошего, — Что ты думаешь по поводу своего будущего?
— Я… — она запнулась, — Мы… — Зоя старалась быстрее прожевать, чтобы сообщить радостную новость, — Я решила поступать в МИЭМ.
— Ты сказала мы? Кто эти мы?
— Ну, — Зоя замялась, — Марьяна, Юра и я.
— Прекрасная компания. Все те же троечники, которые сбивают тебя с пути. Неужели надо обязательно идти с ними в один институт?
— Меня никто не сбивает, просто туда не так сложно поступить, как в другие институты. А потом втроем веселее.
— Вот о чем она все время думает, — закричала бабушка. — О веселье вместо учебы. Дианочка, у твоей дочери какое-то патологическое желание развлекаться.
— Я не собираюсь развлекаться, — Зоя проклинала себя за то, что она проговорилась. Как она могла забыть, что бабушка не любила Марьяну, считая ее слишком легкомысленной.
— А ведь эта твоя подруга, все время забываю это дурацкое имя…
— Марьяна.
— Она же собиралась в ветеринарную академию. Как же она будет без этих своих свиней, за которыми навоз вывозит…
— Лошадей, —
— Ты слушаешь меня? — сказала бабушка.
— Да, конечно, — Зоя подняла на нее глаза и отвлеклась от своих мыслей.
— Тебе нужны репетиторы по какому-нибудь предмету?
— Нет, спасибо, я подготовлюсь сама.
— Но у нас есть возможность нанять тебе хороших учителей. Ты же понимаешь, что в институт надо обязательно поступить!
— Да, понимаю, — Зоя посмотрела с надеждой на дедушку, который грустно наблюдал за их спором. — Я сама все выучу. У меня будет целый месяц подготовиться.
Дедушка посмотрел на внучку своими добрыми глазами и похлопал по руке:
— По-моему, надо дать Зое шанс подготовиться самой.
— Ладно, пусть будет по-вашему, — недовольно сказала Евгения Дмитриевна, — Но если ты не поступишь…
— Я поступлю, — быстро сказала Зоя, всей душой желая прекратить этот бесполезный разговор. Ну почему же они ее не могут оставить в покое! Уже даже есть расхотелось.
— Зоя, ты ничего ешь, от этого и бледная.
— Я ем! — Зоя вгрызлась в ножку остывшего цыпленка.
— Ты словно из леса, — заметила бабушка. — Возьми салфетку. Евгения Леонтьевна промокнула губы и посмотрела на дочь. — Диана, выбор института нельзя пускать на самотек. Мы обсудим с тобой это позже.
Зоя выплюнула кость на белоснежную тарелку с золотой каемочкой и уставилась на бабушку.
— Если вы хотите, чтобы я получила вышку, вам придется смириться с моим выбором.
Глаза бабушки и внучки встретились. Холодные с поблекшей голубизной старшей и серо-зеленые младшей. Над столом полетели искры. Зоя уступать не собиралась. Она уже взрослая. И это ее бой за своих друзей. И на этот раз она не даст их в обиду.
— Может, Диана нам что-нибудь поиграет, — предложил ничью дедушка.
— Эль-Квезо, — не отрывая взгляда от внучки, отчетливо произнесла Евгения Дмитриевна.
И они перешли из столовой в гостиную, где в середине комнаты гордо сверкал черно-белыми зубами коричневый рояль. За ним Диана Дмитриевна занималась в молодости, позже, когда они переехали в Кузьминки, Евгения Леонтьевна не разрешила взять старинный инструмент в район бедняков.
Диана Дмитриевна опустила руки на клавиши и призывно заиграла танго. Евгения Леонтьевна с любовью наблюдала за дочерью, а Зоя, устроившись подальше от бабушки, вовсе не слушала игру матери. Она не была в восторге от классической музыки, да и собственные горькие мысли одолевали ее в этот раз сильнее обычного. Мало того, что она вынуждена поступать в институт, поступать в который у нее не было желания, так еще бабушка хотела разлучить ее с друзьями. А ведь это была ее жизнь, в которой, из-за своей семьи, она никак не могла стать хозяйкой. Зоя очень любила их всех троих, но постоянная опека не давала возможности поступать так, как она считала нужным.