Цветок предательства

Данилова Анна

– Вероника, я ничего не поняла. Ты о ком вообще?

– Говорю же, первого звали Анатолием. Он был моим любовником. Говорю же, сладкий такой, симпатичный, ему бы в кино сниматься, а это его снимали. Женщины. Он был как проститутка, жил с ними, со мной – за деньги. Но был хорошим любовником, я бы даже сказала – профессионалом. С такими связываются исключительно от скуки, от тоски. А еще он в душу не лез. Вот ты увидела цветы и тебя любопытство разбирает, кто да что, так? А вот Толик ни о чем не спрашивал. Он любил вкусно поесть, кстати говоря, он и сам очень хорошо готовил. Ну и выпить был не дурак, однако без фанатизма.

И вот возвращаюсь я домой (ходила за вискарем в соседний супермаркет), а он вот так же… лежит здесь… С пулей в груди. В подъезде – тишина. Утром, да и вообще до вечера в нашем подъезде никого нет, все работают, деньги зарабатывают. Баб своих за город вывезли, а эти квартиры – какие ремонтируются, какие пустуют, а в других живут, да появляются в них только вечерами. Думаю, его убили пистолетом с глушителем. Я-то в жизни таких не видела, только в кино. Но точно застрелили. Думаешь, я первый раз подъезд мою? Вот такая же лужа крови, все так же, как и с Димой. Дима – это уже другой мой знакомый, ну такая душка был, он музыкант из симфонического оркестра. Мой одноклассник. Случайно встретилась с ним на улице, узнали друг друга, пошли, посидели, поговорили, потом он на гастроли уехал, вернулся, позвонил мне, мы с ним встретились. Ну и закрутилось. Он часто бывал у меня, и когда находил вещи Толика, спрашивал, чей халат или тапочки, бритва, лосьон… Я говорила, что была замужем, врала, короче. Вернее, не совсем врала… Но все это к делу отношения не имеет. У нас с ним была почти любовь. Почему почти? Да потому что он тоже был какой-то фальшивый, что ли… Он слишком много разговаривал по телефону, выйдет из квартиры, поднимется на пролет и говорит, говорит… Мне кажется, что он с кем-то выяснял отношения. Либо с женщиной, которая по нему тосковала и которой он наверняка что-то наобещал, или кому-то задолжал деньги. Он пытался и у меня занять кругленькую сумму, да я ему отказала.

– Постой… Куда ты дела Анатолия?

– А ты как думаешь?

Вероника с этими словами поднялась, махнув мне рукой, предложила следовать за ней. Сердце мое колотилось о грудную клетку. Вероника подвела меня к окну, распахнула его, высунулась глубоко наружу.

– Вон! Видишь?

Она отпрянула от подоконника, и я только тогда заметила на его белой плоскости розоватый мазок.

– Надо же, я же вытирала… Значит, просмотрела… – сокрушалась Вероника.

Я выглянула в окно и увидела внизу, в густых кустах тело.

– Его звали Саша, – сказала Вероника.

– Хочешь сказать, что ты и Анатолия тоже… туда?

– А что делать-то? Ночью подгоню машину и вывезу его за город на свалку. Там одно место такое есть… но тебе это не нужно знать… Их никто не найдет.

– Ты сказала, что этот парень – третий.

– Диму тоже застрелили. И ведь прямо на моем пороге. Это меня так наказывают. Знаешь, что я тебе скажу, когда у человека с мозгами не в порядке, что с него взять?

– Кто тебя наказывает? Кто их убивает?

– Тебе этого не надо знать. Я и так много рассказала. Но не думаю, что ты пойдешь и заявишь на меня в полицию. Ты не такая. Я же вижу.

– А ты не боишься, что тебя арестуют, повесят на тебя все эти убийства?

– Боюсь, конечно. Но еще больше я боюсь, что и меня вот так же, из пистолета с глушителем. Вот.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Чем?

– А эти

цветы откуда? Кто тебе их присылает? И зачем так много?

– Вот и я тоже спрашиваю себя, зачем столько цветов? Но это не у меня нужно спрашивать…

– Это Шитов? Максим?

Вероника посмотрела куда-то сквозь меня, словно прошила своим острым взглядом.

– Тебе пора идти. Спасибо за помощь.

– А кто такой Ефим?

– Он слился. Поэтому это уже не важно.

– Ты не знаешь, где я могу найти Макса? Мне нужно с ним встретиться.

– Ты бессмертная, что ли? Иди. С Максом ей нужно встретиться… Забудь ты про него. И про меня тоже.

Она меня почти вытолкала, нежно так. И взгляд у нее при этом был грустный-грустный.

Совершенно сбитая с толку, потрясенная услышанным и увиденным, я спустилась вниз, вышла на свежий воздух и поежилась от холодного ветра.

Что это было? Кто такая Вероника? Трупы… Три трупа, три убийства. Куда я вляпалась?

И тут, вспомнив, что я все еще в «бахилах», я сорвала их с ног, скомкала и выбросила в кусты. На противоположной стороне дома, тоже в кустах, коченело тело молодого парня. «Его звали Саша».

А может, мне все это приснилось. Это же полный бред! Все смешалось в голове: Шитов, букеты, Вероника…

Я бросила последний взгляд на какой-то очень тихий, словно вымерший, дом и быстрым шагом бросилась от него прочь.

9. Максим

Теперь она стала собирать фиалки. Она составляла из них огромные букеты, которые прижимала один за другим к груди… Потом набросилась на гвоздику и стала рвать и распустившиеся цветы, и бутоны, связывая гигантские снопы белой гвоздики, напоминавшей чашки с молоком, и красной гвоздики, походившей на сосуды с кровью. Потом Альбина совершила набег на левкои, ночные фиалки, гелиотропы, лилии…

Э. Золя

Я мог бы ее отравить, скажем. Подсыпал бы ей в бутылку с виски отраву, и все, всем было бы от этого легче.

Или выбросил бы ее из окна, как ненужную вещь. Нет, не так. Как опасную змею, избавился бы от нее, чтобы она не укусила никого.

Конечно, проще всего было бы дать ей денег, чтобы она уехала. Но тогда страдал бы другой человек, близкий мне человек, чего я не мог допустить.

В сущности, он страдал бы в любом случае. Если бы Вероника умерла или уехала. Ему без разницы.

Я не знал, что мне делать. Конструкция наисложнейших человеческих отношений, частью которой я являлся, не позволяла мне пока ничего менять. Пока. Но когда-нибудь, и я очень на это надеялся, все изменится, и я наконец обрету свободу.

Пока что мне представилась возможность поближе познакомиться с Еленой. И именно этим я жил все последующие после нашего свидания часы.

Я действовал быстро, аккуратно. Заказал машину и перевез поближе к моей возлюбленной вещи. Вот она удивится, подумал я, когда увидит, что я уже переехал. Она оценит этот мой поступок, как оценила, вероятно, и то, с какой легкостью и готовностью я решил снять квартиру ее подруги. Я действовал с пылом и азартом человека, возомнившего себя освобожденным от крепких пут, и даже не представлял себе, куда меня все это может завести.

Конец ознакомительного фрагмента.