Цветок пустыни

Эрбор Джейн

— Тем не менее Тасгала — это настоящий город, то есть я хочу сказать, такой же, как города в Англии? — с надеждой спросила Лиз.

— Конечно. — Казалось, Йейта удивил этот вопрос. — Здесь есть городские власти — французы, а нефтяные концессии принадлежат нам. Конечно, есть больница, та, в которой я работаю, и школа; оба заведения находятся под патронажем женского монастыря Белых сестер. Еще есть гостиница, а также нечто похожее на загородный клуб и, наконец, аэродром. Магазинов, правда, не много — товары повседневного спроса люди в основном приобретают на базаре, а все остальное им присылают. — Тут он сделал паузу. — Но вы должны

были узнать обо всем этом от отца...

В его голосе прозвучало осуждение, и у Лиз кровь прилила к лицу.

— Если честно, я ничего не знаю. То есть я ничего у него не спрашивала. Ведь я вовсе не хотела приезжать в Тасгалу.

— Тогда почему же вы приехали?

— Сами знаете почему, — сердито ответила Лиз. — Ведь вы же друг отца, верно? Когда оказалось, что он не может встретиться со мной в Марселе, вы согласились сопровождать меня в Тасгалу. Не имеет смысла делать вид, будто бы он не говорил с вами обо мне, не рассказывал, почему он заставил меня приехать!

— Да, конечно, — Роджер Йейт посмотрел на нее из-под густых, нависающих над глазами бровей, — конечно, мне известно, почему он принял такое решение. Но мне хотелось бы узнать, как вы смотрите на это.

— Я?! — взорвалась Лиз. — Отец и тетушки втихую сговорились и поставили меня перед фактом. У меня сложилось впечатление, что я жестоко наказана. За что? За то, что осмелилась жить в Лондоне в том окружении, в каком мне хотелось; за то, что тратила посылаемые деньги, те, про которые тетушки говорили мне, что это мои деньги. Ну и за то, что чуть-чуть влюбилась. Что криминального в любом из моих «прегрешений»? Объясните, если знаете, я буду очень рада услышать.

Роджер Йейт спокойно встретил ее негодующий взгляд.

— Ваш взгляд на проблему не совсем согласуется с тем, что рассказал мне ваш отец. Насколько я понял, его очень беспокоит то обстоятельство, что в Лондоне, в том окружении, у вас, кажется, есть масса знакомых, но нет настоящих друзей. А также то, что размеры доплат, которые ваши тетушки делали к пособию, посылаемому вам отцом, лишали вас хоть каких-либо представлений о том, какой ценой достаются деньги. Я не думаю, что он вас за что-либо наказывает, просто ваш отец решил изменить ваш образ жизни, который он считает неправильным. Если бы Эндрю оставил вас в Лондоне, он просто ничего не смог бы сделать. По этой причине он решил, что вам будет полезно приехать в Тасгалу и пожить здесь, пока вы не определитесь со своим будущим.

— Но ведь у меня уже была работа, — возразила Лиз. — Одна моя знакомая открыла кофейный бар, и я помогала ей. И именно туда ушла большая часть денег, полученных мною в последнее время.

— М-да. Вряд ли вам стоит осуждать Эндрю за то, что он считает это занятие благотворительной деятельностью, а не работой. А что касается других поводов для огорчения, не думайте, что ваш отец хоть что-то говорил мне по этому поводу. Лиз выглядела озадаченной.

— Другие поводы для огорчения? А, вы имеете в виду Робина?

Йейт неопределенно пожал плечами:

— Как я могу иметь в виду Робина, или как там его зовут, если я никогда не слышал об этом человеке? Это что, тот парень, в которого вы «чуть-чуть влюбились»?

— Даже более чем чуть-чуть. Но отнюдь не без взаимности, — запальчиво добавила Лиз. — Он хотел, чтобы мы были помолвлены.

— И по этому поводу ваш отец сказал свое твердое «нет»?

Лиз покачала головой:

— Не

совсем так. В некотором роде наши отношения стали распадаться еще до того, как папа приехал домой в отпуск. Настоящей причиной разрыва была девушка по имени Марта Джитин. Видите ли, Робин талантлив. Он пишет картины, сочиняет стихи. Но у него совсем нет денег, а у Марты Джитин есть.

— И следовательно...

— Она воспользовалась этим, — горестно вздохнула Лиз, — чтобы отбить его у меня. А все, что мог сказать папа по этому поводу, так это то, что раз Робин так охотно бросает все ради денег, очень хорошо, что я избавилась от него. А также что данное обстоятельство в еще большей степени убедило его отправить меня из Лондона, поскольку через какое-то время я наверняка забуду о Робине.

— Но сами-то вы убеждены, что ни за что не забудете его, верно?

— Мне хорошо известно, — убежденно сказала Лиз, — что поговорка «Время лучший целитель» — это одна из фраз, которую, по мнению родителей, им следует говорить как можно чаще. Но если бы я осталась там, то Робин... ну, он ведь любил меня, он сам об этом говорил. Но сколько у меня шансов победить Марту Джитин, находясь на расстоянии в тысячу миль?

— Боюсь, что я не могу судить об этом. Осмелюсь сказать, тут все зависит от представлений данного молодого человека о верности. Хотя во всем этом есть нечто положительное: по крайней мере, до тех пор, пока образ вашего избранника будет жив в вашей памяти, никто не сможет вас обвинить в том, что вы приехали в Тасгалу с определенными намерениями.

— Намерениями?

— Именно, — подтвердил Йейт. — Имеется в виду охота за мужем. Поселки, подобные Тасгале, населены в основном мужчинами, и у некоторых девиц может развиться убеждение, что это мир безграничных возможностей. На самом же деле условия жизни на действующих нефтяных промыслах — они расположены в пятидесяти километрах от нас, и жилая зона там представляет собой горстку сборных домов — вселят ужас в сердце любой женщины. Да и в самой Тасгале женщинам нечего делать, если они не являются женами, молодыми матерями, учительницами, няньками...

— Но значит ли это, что в Тасгале нет никакой светской жизни? Мне показалось, что вы упоминали о наличии здесь загородного клуба?

— Клуб имеется, — кивнул Йейт, — и пользуются им широко. Например, мужчины на промыслах в течение двух недель посменно круглые сутки работают на буровых, а затем получают неделю отдыха. Большинство из них проводят дни отдыха в Тасгале. Гостиница содержится в основном для их удобства, а также для тех, кто следует по маршруту через Сахару, так что подобных людей всегда можно встретить в клубе. Я только хотел сказать, что с позиций праздного времяпрепровождения в поисках развлечений здесь нет особого выбора.

— Все это звучит довольно уныло, — вздохнула Лиз.

А Йейт серьезно заявил:

— Тем не менее Тасгала воплощает в себе будущее для людей, которые верят в нее. И это не только их будущее, но и мое, и ваше, юная дама. Потому что нефть, медь, природный газ и урановые руды будут играть важную роль в вашей жизни, задумывались вы над этим когда-либо или нет. И теперь, когда можно уверенно говорить, что в Сахаре все это есть, в это время...

— В это время, — парировала Лиз порицание, сквозившее в тоне Йейта, — мне придется, так сказать, давиться всем этим, поскольку я буду вынуждена сидеть не высовываясь в Тасгале и бить баклуши!