Цветок в пыли. Месть и закон
Шрифт:
От Махеша ничего не пришло ни завтра, ни послезавтра. Она уже поняла, что что-то случилось, но по привычке выбегала к воротам, заслышав звук знакомого колокольчика. В один из дней почтальон остановился все же возле их ворот. Мина сбежала с крыльца, промчалась через двор. Почтальон слез с велосипеда и стоял, рассматривая что-то у себя под ногами.
— Есть письма? — спросила Мина, подбегая. — Для меня есть письмо?
— Сегодня для вас ничего нет, госпожа. Совсем ничего, — и опять наклонился.
Только
На следующий день Мина сидела в своей комнате, когда туда ворвались племянники и закричали хором:
— Мина! Готовь для нас сладости! Мы принесли тебе хорошую новость!
Мина вскинула голову.
— Что такое? — спросила она, а сама уже видела в руке мальчишки какой-то конверт.
— Смотри! — крикнул малыш. — Тебе письмо!
— Письмо! — выдохнула Мина, еще не веря.
— Да, письмо! Из университета.
Мина вскрыла конверт. В нем был экзаменационный лист. Ректор университета уведомлял Мину о том, что она успешно сдала все экзамены.
— Что? — спросили малыши. — Хорошая новость?
— Я сдала экзамены на «отлично», — пробормотала Мина, но в ее словах не было радости.
Дети запрыгали по комнате, закричали:
— Поздравляем! Поздравляем! Нашу Мину поздравляем! У нашей Мины самые хорошие отметки! — и выскочили из комнаты, чтобы поделиться радостью с матерью.
А Мина готова была расплакаться. Взгляд ее упал на календарь. Малыш на фотографии смотрел на нее требовательно и печально. Мина не выдержала, сорвала календарь со стены, швырнула его в угол.
В комнату вошла няня Гангу, сказала с улыбкой:
— Я слышала, ты успешно сдала экзамены, Мина.
— Да, няня, — девушка пыталась улыбнуться.
— Что с тобой, девочка моя? Тебя не радуют твои успехи?
— Радуют, няня. Просто… Просто мне нездоровится. Голова болит.
Гангу вздохнула. Она уже заметила, что в последние дни с Миной происходит что-то неладное.
Прошло еще два дня. Окончательно убедившись, что от Махеша писем нет и не будет, Мина решила ехать к нему. Но она не представляла, что скажет тете. Та начнет расспрашивать, куда и надолго ли Мина собралась, а что ей ответить?
Решившись, Мина подошла к тете в тот момент, когда та развешивала во дворе белье, и сказала несмело:
— Тетя, я хочу…
— Чего же ты хочешь? — спросила та, не оборачиваясь.
— Можно, я уеду на два дня?
— Уезжай, — на удивление легко согласилась тетя. — Мне-то какое дело.
— Я уеду на два дня на свадьбу к подруге, — сказала Мина.
— Можешь ехать, — пожала плечами тетя. — Меня не очень-то интересует, куда ты едешь, если честно.
Она бросила через плечо быстрый взгляд. В этом взгляде были и насмешка и неприязнь.
— Ты уже взрослая. Нужно ехать? Езжай, никто тебя не держит.
Прозвучало это очень
— Вы скажите дяде, — попросила она. — Я приеду послезавтра.
— Можешь приехать завтра, можешь — послезавтра. Если вообще не вернешься — я ему ничего не скажу, — усмехнулась тетя. — Мне-то какое дело.
Она, наверное, действительно была бы счастлива, если бы Мина уехала из дома и больше не вернулась.
«ЭТО БУДЕТ СЧАСТЛИВЫЙ БРАК, МАХЕШ!»
Во всем Бангалоре в эти дни было не сыскать человека более счастливого, чем Руп Чанд. Он словно сбросил с плеч груз прожитых лет, распрямился и повеселел, его усы топорщились торжествующе, а походка приобрела величавость, несвойственную лавочнику Чанду ранее. Знакомые, завидев старика, непременно останавливались, чтобы после обычных приветствий выяснить, что же такого значительного случилось в его жизни. Чанд ничего не таил, и начинал разговор сам, не дожидаясь расспросов.
— Мой Махеш вернулся домой, — говорил он. — Вы ведь знаете, он учился в университете. Теперь вот закончил, с большим успехом, и даже самый главный в ихнем университете лично жал моему Махешу руку на прощание, потому что никто не учился так хорошо, как мой сын.
Эту историю с рукопожатием Руп Чанд придумал, но в его устах она звучала так убедительно, что он и сам поверил в нее уже на второй день и рассказывал ее со значительным видом и законной гордостью.
Иначе и быть не могло. Махеш, его гордость и надежда, не обманул отцовских ожиданий, и Руп Чанд был в эти дни бесконечно счастлив.
«Скоро его увидит Рай Сахеб, — думал он. — Что ж, пусть полюбуется. Ему достанется хороший зять». Об этой свадьбе Руп Чанд думал, как о деле уже решенном. С Махешем прямого разговора он пока не заводил, выжидал, давал сыну отдохнуть после экзаменов.
— Ты писал мне о работе, — напомнил Махеш отцу.
— Да, сынок, хорошее место, поверь. У тебя будет все, ты заслужил это.
— Заслужил — что?
— Место помощника судьи. Рай Сахеб уверил меня, что вопрос уже решен — место достанется тебе.
— Рай Сахеб? — переспросил удивленный Махеш.
Это имя было ему хорошо знакомо. Он впервые услышал его, когда был совсем маленьким. В его детских представлениях имя Рай Сахеба связано было с чем-то желанным и сладким, потому что сладости, которые продавались во всех лавках, были сделаны на фабрике Рай Сахеба, и даже он, мальчишка, знал об этом.
Когда Махеш подрос и пошел в школу, опять этот невидимый, но, наверное, могущественный Рай Сахеб был где-то рядом. Потому что все школьники знали, что их школа построена на деньги этого человека.