Цветущая, как роза
Шрифт:
Он явно суетился и проявлял нетерпение.
— Лучше не давать. Это может вызвать кровотечение. А вот и телега.
Джозеф предусмотрительно подстелил солому на доски, и мы осторожно подняли наверх раненого. Я взял поводья, Майк уселся рядом. Молодые люди направились к моему дому.
Заслышав топот копыт и шум колес, Энди и Джудит отворили дверь кухни, и мы увидели их силуэты в свете очага.
— Что случилось? — взволнованно спросил Энди. — Хозяин, с вами все в порядке?
— Да, — ответил я, спускаясь с повозки. — Помоги управиться с лошадьми, Энди. Джудит, нам понадобится теплая вода,
— Не вернулся еще с мельницы.
Последующий час или два в доме царила суматоха. Майк мастерски извлек пулю, промыл рану и поставил тампон, тщательно забинтовав раненого.
— Его лучше положить на кровать Ральфа, Майк, — предложил я. — Тогда ты сможешь присматривать за ним ночью. Ральф ляжет со мной, и так мы сэкономим одну постель. Джудит разделит кровать с юной леди, а те двое разместятся в комнате для гостей.
Мы отнесли пострадавшего наверх и уложили в постель.
— Теперь ему можно дать бренди, — разрешил Майк. — А после этого еще и крепкого бульону. Он потерял много крови, и, насколько я вижу, не так молод, как выглядит на первый взгляд.
— Ему семьдесят лет, — ответил молодой человек.
Пока в кухне шла операция, юноша и девушка подкреплялись в зале, и как только они поели, сразу же со словами благодарности отправились спать. — Теперь, — сказал Майк. — Глянем-ка на вашу голову.
Молодой человек развязал старушечий узел на затылке, снял повязку, корчась от боли, и я вскрикнул от ужаса при виде того, как обвис огромный кусок кожи лба, прикрыв один его глаз.
— Это только кожа повреждена, — успокоил он, глядя на меня единственным глазом.
Майк спокойно начал вдевать нитку в иглу.
Я не мог вынести этого зрелища. Одна только мысль об игле, впивающейся в живое окровавленное мясо, вызвала у меня спазмы желудка. Я поспешно сунул бутылек с бренди Майка в руки гостя и устремился к двери, бормоча, что должен проверить, хорошо ли Энди устроил на ночь лошадей. Энди прекрасно справился со своим заданием, а я вернулся в дом через входную дверь, поднялся наверх, неумело расстелил постель в комнате для гостей и подложил поленьев в камин. Когда по моим расчетам операция подошла к концу, я вернулся в кухню.
— Череп, как у негра, вот что это за голова, — приговаривал Майк, умывая руки.
— И слава Богу. Стоило мне хоть на минуту потерять сознание, всем бы нам пришел конец.
Затем заметив мое появление, гость поставил на стол бренди и приподнялся, отвесив в мою сторону церемонный поклон.
— Сэр, я ваш должник. Кстати, я еще не представился. Джофри Монпелье к вашим услугам. Молодая парочка — это мои кузены, Эдвард и Зилла Камбоди. Раненый — не кто иной как сам Диксон.
Он произнес это имя с таким почтением, что я сразу получил ответ на вопрос, который мучил меня с того самого момента, как юноша упомянул название Диксонвиль.
— Сэр, — сказал я, тогда совершенно естественно и справедливо, что именно мне выпала честь оказать вам помощь. Мы друзья Натаниэля Горе.
— Надо же, тесен мир. А где сам мистер Горе?
— Он умер. В Форте Аутпосте, по дороге сюда. Он часто ссылался на Диксона и его планы поселений. Полагаю, что именно восхищение этими проектами и побудило мистера Горе основать подобное селение. Но я даже не знаю, где располагается
— Мы очень надеемся, — серьезно произнес мой собеседник, — что детище мистера Горе не постигнет столь же печальная участь. Они сожгли все дотла, и нам пришлось спасаться бегством.
— Расскажите все по порядку, — попросил я. — Не пойти ли нам поужинать, а там уже вы поведаете мне всю эту историю. Кстати, меня зовут Оленшоу, Филипп Оленшоу.
Мы прошли в зал, где я подложил дров в камин и зажег несколько свечей. В спешке и хлопотах я до сих пор так и не успел рассмотреть своего гостя, и был удивлен, обнаружив, что он гораздо моложе, чем я предполагал. Никогда не доводилось мне видеть такого плоского лица, без единой округлости. Все было заострено, угловато и как бы вырезано из какого-то жесткого и прочного материала. Даже кончик слегка опущенного носа, даже глазницы были квадратными, и черные ровные волосы росли от прямой линии лба. Глаза его, в тот момент ввалившиеся и блестящие от возбуждения, были ярко-голубые, губы — большие и тонкие, а маленькие уши топорщились на узком черепе.
— У вас здесь очень милый дом, мистер Оленшоу, — сказал гость, оглядывая комнату.
Мне было приятно слышать его похвалу, поскольку я вложил в свой дом много труда, и отделка его, к тому времени, была завершена. Гостиная, простая и не изобилующая мебелью, выглядела солидно и радовала глаз, по крайней мере, мой собственный.
Так мы болтали о доме, столярных работах, кладке, пока он не закончил ужин. Затем, предложив ему трубку и место у камина, я попросил:
— Расскажите об индейцах.
— Не хочу пугать вас, — начал мой собеседник с неожиданной улыбкой, от которой все плоскости его лица сместились, создавая причудливую игру света и тени. — Но думаю, вам лучше быть готовым к их визиту. У нас не было никаких неприятностей до прошлого лета. Я полагаю, вы знаете о войне короля Филиппа. Она как раз заканчивалась, когда я высадился на этот берег, и на всем пути в Диксонвиль только и слышал одну и ту же песню, что опасность миновала, что с индейцами покончено, их вырезали, уничтожили. Наверняка, вам говорили то же самое?
Я кивнул.
— …У нас жили одна-две индейские семьи, время от времени они выполняли кое-какие работы, мы их также использовали в качестве проводников, когда шли на охоту. Они подчинялись какому-то мелкому вождю по имени Биллико. Он приходил к нам пару раз, вел себя очень дружелюбно, и у нас не было с ними никаких хлопот. Но как-то в конце лета у нас начались пропажи. Сначала исчезали лошади, затем ружья, или же кто-то вдруг недосчитывался пороха или запалов. Диксон собрал индейцев и пригрозил, что выгонит их всех, если так будет продолжаться. Он был добр к ним, и думаю, что именно поэтому вскоре нас посетил Биллико и захотел поговорить с Диксоном. Он рассказал ему, что готовится большая война с племенем индейцев, которые раздобыли оружие у французов возле Озер. И что — ну это просто легенда — несколько лет назад в лунное затмение родился вождь, которому колдунья предсказала съесть два блюда — одно из красного, другое из белого мяса, и тогда он будет править всей этой землей от Озер до самого побережья. Его назвали Беспокойная Луна, и он стал отважным и умелым воином.