Цветущий Омут Конохи. Книга первая: Семечко
Шрифт:
— Почему нет, Тсунаде? Эти дети напомнили мне, что когда-то я был молодым. Каким я тогда был. О чем мечтал.
— Да… — эхом откликнулась Сенджу. — Особенно о чем мечтали…
Джирайя запрокинул голову, вглядываясь в усыпанное звездами небо:
— Они будут лучше нас, Тсунаде. Они уже сильнее.
— Может быть, ты и прав… Уверен, что справишься, если они все же смогут вас перехватить?
— Я все еще достаточно силен, чтоб справиться с парочкой нукенинов, даже если это и S-класс, — хмыкнул санин. — Конечно, в компании с Наруто собирать информацию будет сложнее,
— Как обычно, дурачишься, — вздохнула химе. — И не думаешь о тех, кто может о тебе волноваться.
— Ты будешь беспокоиться обо мне, Тсунаде?..
Но Хаку уже не слушал. Он не знал, чем можно отплатить дважды спасенную жизнь? Судьба оказалась достаточно благосклонной, чтобы дать ему нужную подсказку. Стал ли он свидетелем разговора случайно, или Джирайя-сан намеренно позволил ему услышать — неважно.
Значит, Акацки. Организация, в которую могут вступить только нукенины S-класса.
Что ж, в определенных кругах «тень» Киригакуре но Киджина уже имела некоторую известность. Довести ее до нужной репутации будет не так уж сложно.
Но для начала стоит подробнее расспросить Джирайю-сана о том, что из себя представляют эти самые «Акацки».
Разговор с Забузой прошел на удивление гладко. То ли мечник и раньше был тем еще фаталистом, то ли крушение жизненной парадигмы на мосту так повлияло, но вариант «изменить имя — изменить судьбу» был принят им как нечто само собой разумеющееся. Даже то, что эта судьба окажется связана с Конохой, мечника не смутило. Такой Забуза слегка настораживал, но в целом все было нормально…
…пока лапочка-Хаку не отколол номер.
Вот уж истину говорят про тихий омут!!!
Этот… Этот Юки заявил, что не пойдет с нами в Коноху. Потому как собирается продолжить выполнять заказы в качестве нукенина, чтобы заработать нужную репутацию… И вступить в Акацки, дабы шпионить за этой организацией изнутри.
Меня чуть кондратий не хватил от такого заявления. Забузу, судя по перекошенному лицу — тоже. Но рядом была Тсунаде и отогнала возможные проблемы со здоровьем одним своим присутствием... Я кричала, я требовала, я просила и топала ногами — Хаку смотрел на это со своей привычной мягкой улыбкой. Момочи угрюмо пообещал скрутить засранца и в таком виде дотащить до Конохи — Юки остался все так же спокоен. Монах, познавший дзен, чтоб его!..
— Трижды рожденный, Сакура-сан, — только и сказал он. — Мой путь именно в этом.
— Ты слишком мягок, Хаку, — Забуза поднял на ученика тяжелый взгляд. — До S-класса обычно добираются ублюдки вроде меня.
— Не преувеличивайте, Забуза-сан. У меня хватит сил, чтобы защитить свою мягкость, — спокойная улыбка, чуть склонённая набок голова. — А ваша дорога теперь ведёт в Коноху.
Это было… Внезапно. Как будто потайной клинок на миг показался из ножен, поймав блик света лезвием. Хаку сильный, да, но никогда не хотел быть шиноби…
И уж точно в нем сложно было заподозрить такой стержень. Стойкость — да, но подобная решимость…
Забуза вскинулся, слишком
Медленно и тяжело выдохнул, опуская плечи.
— Я всегда знал, что однажды ты перерастешь меня, Хаку. И рад, что все-таки смог это увидеть.
Хаку потрясенно распахнул глаза, мигом становясь очень-очень юным и таким… Невинным.
— Забуза-сан…
— Вы что, вот так его и отпустите?! — я все-таки не смогла промолчать. — Это же чистое самоубийство!
— А ты сможешь его удержать? — Забуза перевел взгляд на меня, и вдоль позвоночника продрало морозом, от того, каким усталым, больным и потрепанным жизнью он выглядел.
Незнакомое лицо и такой пугающий своим пониманием жизни взгляд…
Вот тут я попросту позорно разревелась.
Это было глупо, абсолютно ничего не решало и было совсем не к месту… Но я просто не могла удержаться и рыдала взахлеб, как ребенок, у которого впервые в жизни убежал в лес котенок. От чувства собственной беспомощности, от того, что я не могу ничего изменить. Потому что сейчас Хаку ставил на кон не только свою жизнь — он и себя прежнего тоже пускал в расход. Тот мальчик, который до последнего старался не убивать своих противников, умрет в любом случае. А вот что получится в итоге… Хотелось бы верить, что Хаку просто закалится, как хороший клинок. Но…
Но я просто не могла сейчас не плакать.
За себя, за Забузу, за самого Хаку… Захлебываясь всхлипами и крепче сжимая в пальцах ткань хаори…
— Достаточно.
Тсунаде сказала это негромко, но до того властно, что слово почти хлестнуло. Я вздрогнула, пытаясь непроизвольно зарыться в рубашку на груди… Ой. Я все это время ревела на груди Джирайи? Упс… Стыдно-то как… Отползла в сторону, поспешно вытирая нос рукавом.
Хаку, кстати, выглядит слегка ошарашенным, а вот во взгляде Забузы чувствуется некоторое даже облегчение. А, ну да, он же ближе Джирайи ко мне сидел…
— Это тоже часть жизни шиноби, — Сенджу смотрела на меня прямо и строго. — Не только нести смерть. Не только от нее спасать. Отпускать на верную смерть — тоже. И, что еще хуже, посылать на смерть осознанно. Ради спасения других. Ради банальной выгоды. Ради политики, — последнее слово прозвучало, словно грязное ругательство.
— Простите, Тсунаде-сенсей, — опустить голову и шмыгнуть носом, стараясь окончательно взять себя в руки.
— Это не так уж плохо — уметь искренне плакать о друзьях, — на макушку опустилась широкая ладонь жабьего санина. — Но, оставляя сердце открытым, ты рискуешь получить слишком много боли…
— Пусть так, — вскинуть голову, утирая никак не желающие прекращаться слезы. — Пусть я буду еще не раз плакать… Но дорогих мне людей встретит открытое сердце, а не равнодушный кивок!
Наруто почему-то покраснел и отвел глаза в сторону, Саске хмыкнул… Сенджу придавила тяжелым взглядом:
— Уверена, что справишься?
— С таким сенсеем, как вы? Да.
Тсунаде ошарашено моргнула, а я все-таки поднялась на ноги и крепко-крепко обняла Хаку:
— Помни, что тебе есть куда вернуться.