Цветы, пробившие асфальт. Путешествие в Советскую Хиппляндию

Фюрст Юлиане

С одной стороны, масштабная подготовка к демонстрации и настойчивое требование соблюдения допустимых рамок – факт, подтвержденный ее участниками, которые в итоге и пострадали 260 . Если бы Солнце сознательно готовился сдать демонстрантов в руки КГБ, все эти усилия были бы нелепыми и лишними. Простого выхода на демонстрацию было бы достаточно для ареста. Он также предпочел бы радикальные лозунги, а не следил за тем, чтобы все оставалось в рамках советской пропаганды. С другой стороны, тот факт, что демонстрация была спланирована КГБ, а не пресечена им спонтанно, подтверждается многими обстоятельствами, в частности тем, что о ней нет никаких отчетов ни в комсомольских, ни в партийных архивах. Максим Капитановский, который в 2007 году снял документальный фильм о московской подпольной музыкальной культуре, вспоминает, как много людей свидетельствовали о том, что к ним накануне демонстрации обращались сотрудники КГБ:

260

Интервью с Ильиным-Томичем.

Потом выяснилось, когда я делал кино, что за несколько дней до 1 июня в места скопления молодежи приходили сотрудники КГБ. С людьми тогда просто шок происходил, КГБ тогда боялись как огня. Они показывали удостоверения и говорили: «Вы вот носите длинные волосы, значки в виде куриной лапки – пацифик, а американские самолеты бомбят вьетнамских детей, напалмом. Если у вас такие

пацифистские убеждения – идите к американскому посольству и продемонстрируйте их» 261 .

261

Интервью с Капитановским.

Похоже, что эта акция действительно была придумана на Лубянке – и цель ее явно заключалась в том, чтобы разогнать всех столичных хиппи. Возможно, из-за того, что среди задержанных оказалось очень много детей номенклатуры, подобные операции больше не повторялись. Этот факт также мог стать причиной относительно мягких наказаний: многие демонстранты были отпущены после дачи признательных показаний. Те, кого определили в главари, включая Солнце, получили пятнадцать суток ареста и общественных работ 262 . Реальные последствия начались год спустя, перед приездом Никсона в Москву и после событий в Каунасе (о них будет сказано ниже).

262

Интервью с Бояринцевым.

После демонстрации Солнце, по словам его брата, несколько раз оказывался в психушке 263 . В мае 1972 года он лежал в психбольнице № 4 им. Ганнушкина в Преображенском районе Москвы – об этом свидетельствует переписка, которую я нашла в его архиве 264 . Очевидно, он находился там и в начале зимы 1971 года – в письме от 20 декабря 1971 года два хиппи, лежавшие в той же больнице, сетуют, что не застали его 265 . Юный оппонент Солнца, Боксер, тоже находился в это время в психушке 266 . В том, что Солнце держат отдельно, а не со всеми остальными, он увидел свидетельство того, что Юра не арестован, а просто скрывается в психушке после своего предательства. Однако в декабрьском письме двух приятелей-хиппи нет никаких намеков на измену Солнца, никаких признаков враждебности или даже отстраненности. Из него, правда, следует, что Юра лечился в тот момент от сифилиса 267 . Его брат утверждает, что Солнце после демонстрации провел в психбольнице около полугода, и эта госпитализация случилась именно по политическим мотивам. Эти две версии, впрочем, не исключают друг друга.

263

Интервью с Бураковым.

264

Письмо Кати Герасимчук. 20 мая 1972 года. Из личного архива В. Буракова.

265

Письмо Тимоничева и Рябова. Из личного архива В. Буракова.

266

Интервью с Литвиненко.

267

Письмо Тимоничева и Рябова.

Солнце выписался не позднее лета 1972 года, потому что уже в начале августа он снова был арестован, на этот раз в Выру (Эстония) – после того как хиппи прорвались на рок-концерт, организованный съездом студенческих стройотрядов 268 . 25 декабря 1974 года его опять помещают в психушку, откуда 8–9 января 1975 года он пишет родителям письмо с просьбой передать ему носки и делится с ними своими писательскими планами 269 . Вполне возможно, что между этими двумя госпитализациями в психбольницу были и другие. Очевидно, что у Юры не было иммунитета осведомителя – и, находясь постоянно в больницах, он был мало интересен органам в качестве источника информации. Все это говорит о том, что вряд ли он сотрудничал с КГБ на постоянной основе – по крайней мере, в это время.

268

РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 1с. Д. 914с. Л. 27.

269

Письмо Юры Буракова к родителям. 9 января 1975 года. Из личного архива В. Буракова.

Что касается тактики КГБ, о чем мы совсем мало знаем, то можно проследить разные схемы работы с сообществом хиппи, которые со временем менялись. Пятое управление КГБ, призванное бороться с идеологическими диверсиями, было создано только летом 1967 года, после речи Андропова, заявившего, что «противник пытается подтачивать советское общество с помощью средств и методов, которые с первого взгляда не укладываются в наше представление о враждебных проявлениях» и «ставит своей целью действовать на идеологическом фронте так, чтобы по возможности не преступать статьи уголовного кодекса, не преступать наших советских законов» 270 . Третий отдел Пятого управления, также образованный в 1967 году, отвечал за работу со студентами и был призван предотвратить студенческие волнения. Его создание, несомненно, было реакцией на многочисленные проявления студенческого нонконформизма и недовольства в конце 1950-х – 1960-х годах. Именно этот отдел поначалу отвечал за работу с хиппи, хотя большинство из них не были – или уже не были – студентами. К сожалению, мы до сих пор ничего не знаем о том, как была организована работа этого отдела, как много людей профессионально занимались хиппи и в какой степени спецслужбы полагались на осведомителей. Только в 1982 году был добавлен отдел № 13, занимавшийся нонконформистской молодежной культурой. Это скорее указывает на изменение тактики кооптирования и включение этих групп в официальную или полуофициальную сферу, что привело к изменению правил игры и целей КГБ по отношению к ним, чем на простое усиление борьбы с «неформалами» (как тогда стали называть нонконформистскую молодежь). Информация о том, как КГБ расправлялся с первой и второй волнами хиппи в 1970-х, доступна только в архивах Украины.

270

Речь Андропова перед выпускниками Высшей школы КГБ, цит. по: Петров Н. Подразделения КГБ СССР по борьбе с инакомыслием 1967–1991 гг. С. 158.

Для начала стоит отметить, что обнаружить хипповские группы не составляло особого труда, поскольку они и не скрывались. Большинство их участников были наивными молодыми людьми, легкомысленно относящимися к своему хипповству и не считавшими, что они занимаются чем-то запрещенным. Даже те группы, у которых были некоторые заговорщические элементы, как, например, две львовские организации – под предводительством Владимира Ересько и Людмилы Скороходовой, – были «раскрыты» не благодаря осведомителям, а скорее потому, что на их деятельность обратили внимание находящиеся рядом взрослые. Безусловно, нет никаких упоминаний об оперативниках или агентах в материалах об их арестах, хранящихся в партийном архиве Украины 271 .

Похоже, что только в 1978 году, во время первого летнего лагеря на Гауе, у КГБ появился первый «оперативный источник» среди хиппи. «Оперативными источниками» были агенты, которые писали регулярные отчеты, в отличие от нерегулярных источников, которые предоставляли информацию во время неформальных разговоров или арестов. Единственный документ, относящийся ко всему периоду 1970-х, который я нашла в архиве КГБ Украины, свидетельствует о том, что у украинского КГБ был только один «оперативный источник» в хипповской Системе (они так и называют его: «наш оперативный источник»). Язык документа, включающего также описание событий во Львове и в Крыму, содержит формулировки, которые потрясающим образом не соответствуют идеям хипповского андеграунда. Например, рок-группе «Вуйки» вменялась организация концертов с целью привлечения внимания к самим себе: таким образом, пишет автор записки, члены «ансамбля» рассчитывали «расширить круг подражателей „хиппи“» (похоже, в КГБ все еще считали, что разные политические группы в мире борются за привлечение новых членов в свои ряды). Докладная записка начинается с утверждения, что «противник» стремится навязать советской молодежи «эгоизм, корыстолюбие, потребительское отношение к жизни». Идея о том, что рок-музыка или философия хиппи сами по себе могут быть привлекательными для молодежи, все еще не рассматривалась как возможная 272 . В целом по сравнению с количеством людей, задействованных для работы с националистами и диссидентами, или, например, с масштабами распространения агентов Штази в Восточной Германии, всего один оперативный источник на всю Украинскую ССР кажется недостаточным, особенно если учитывать, что среди главных союзных хипповскик «горячих точек» были украинские Львов и Крым.

271

ЦДАГОУ. Ф. 7. Оп. 20. Д. 609. Л. 1–7 (Повiдомлення про викриття в мiстi Львoвi групи молодi пiд назвою «хiппi»).

272

ГДА СБУ. Ф. 16. Д. 1078. Л. 254–257 (Докладная записка от 11 октября 1979 года).

Большая часть информации все еще поступала в КГБ из так называемых «бесед» с хиппи, которые не были завербованы. Времена, когда госбезопасность выбивала из людей признания, давно прошли (и в самом деле, хиппи жаловались на применение силы со стороны дружинников, иногда – милиции, но никогда – со стороны КГБ). Хотя им и незачем было это делать. Хиппи редко думали, что им нужно скрывать свои убеждения, которые они считали справедливыми и правильными. Некоторые говорили, что у них были интересные разговоры с агентами КГБ и что сотрудники органов были умнее милиционеров и информированнее комсомольцев, поэтому хиппи чувствовали себя с ними почти на равных (за исключением того, что они находились по разные стороны баррикад) 273 . Некоторые испытывали экзистенциальный страх перед органами, поэтому выкладывали всю информацию, какая у них только была. КГБ использовал эти разговоры для разработки стратегии ограничения движения хиппи, а в худшем (для хиппи) случае на основании разговоров «раскручивал» дела по «антисоветской» статье.

273

См., например: Интервью с Москалевым.

В архиве украинского КГБ хранится документ, раскрывающий механизм извлечения информации из хипповского сообщества. В нем рассказывается печальная история молодого украинского военнослужащего, который из-за неосторожного поведения навлек на себя опасность серьезных обвинений (антисоветская деятельность, клевета на советскую власть и т. д.). Его объяснения представляли собой коктейль из сделанных от страха признаний, информации и желания честно все объяснить, в надежде – кажется, он действительно в это верил, – что, как только они узнают про его жизнь, они его поймут. Борис Михайлов, 1950 года рождения, родом из Черкасс, русский, член ВЛКСМ с 1965 года, был пойман своим командиром во время прослушивания музыки по «Голосу Америки» и Би-би-си. Как говорится в докладной записке, под влиянием этих передач у него «появились политически вредные взгляды», которые он распространял среди своих сослуживцев: называл «оккупацией» «братскую помощь Чехословакии» в 1968 году и поддерживал лозунг чехословацких хиппи «Советы без коммунистов», считал, что в СССР нет «свободы слова и личности» и т. д. Также выяснилось, что до армии Михайлов хипповал в своих родных Черкассах и по возвращении домой планировал создать «Клуб хиппи» и «газету хиппи». Михайлова и его сослуживца Гусевича, которому предъявили те же обвинения, таскали на «профилактические беседы» в особый отдел КГБ их части. Михайлов написал длинное объяснение, после чего они оба были подвергнуты публичному пропесочиванию на общем собрании военнослужащих, признали вину и покаялись в своих деяниях.

В объяснительной Михайлова содержится много эмоций и подробностей. Он начинает в хронологическом порядке с того, как он увлекся хиппи после прочтения легендарной статьи 1968 года в журнале «Вокруг света». Эта статья, а также общая любовь к музыке среди его друзей способствовали появлению первого сообщества хиппи в Черкассах; он с готовностью рассказывает про свое в нем участие, раскрывая имена и прозвища всех остальных – здесь целый список из десяти молодых людей. Имена девушек не упоминаются, хотя он признает, что иногда вечерами, после разговоров и прослушивания музыки, они вступали в «сексуальные отношения по обоюдному согласию». После того как вместе с другом по фамилии Смагин они стали устраивать «провокации» – прогуливаться по городу в старомодной одежде, – их начала часто задерживать милиция и «как-то притеснять» дружинники, что их еще больше «озлобляло». Затем их всех призвали в армию. Первые месяцы службы были очень тяжелы для него, потому что он не привык к суровой дисциплине. Он начал откровенничать с сержантом Махиновым, рассказав ему о своих сомнениях насчет советской политики, назвав советские войска оккупантами, которые душат свободу и хиппи в этой стране. Теперь он «осуждает» себя за эти разговоры и клянется никогда больше ничего подобного не произносить. Судя по всему, Махинов на него и донес. Самое интересное – это планы Михайлова и его друзей после демобилизации, особенно учитывая время – август 1971 года. Очевидным образом ни Михайлов, ни Гусевич, ни Смагин, с которым он состоял в переписке, не думали, что хипповский образ жизни – это что-то опасное. Они обсуждали возможность создания «битл-клуба», где они могли бы все вместе встречаться, а также выпуск листовок или даже газеты, где они бы писали о новостях поп-музыки и критиковали дружинников комсомольского патруля. По словам Михайлова, Смагин предложил кое-что еще в своем письме: собраться всем битломанам и хиппи Черкасс и выступить с манифестацией против войны США во Вьетнаме. Идея Смагина звучит очень знакомо: «И тогда местные партийные, государственные начальники, в том числе и органов милиции, признают нас и не будут, как нам казалось, нас притеснять» 274 . План, очень похожий на тот, что был у Солнца в Москве. Те же рассуждения, то же время. Нет никакой очевидной связи между маленьким анклавом хиппи в Черкассах и большим сообществом в Москве. Означает ли это, что КГБ прорабатывал один и тот же сценарий по всей стране? Или это были очевидный поступок и очевидная мотивация для молодых людей, которые выросли в одной и той же системе?

274

ЦДАГОУ. Ф. 7. Оп. 20. Д. 795. Л. 66–67 (Письмо начальника особого отдела КГБ при СМ СССР по Краснознаменному Киевскому в. о. генерал-майора Шурепова первому секретарю ЦК комсомола Украины тов. Капто А. С. 9 октября 1971 года), и там же: Л. 68–71 (Объяснение).