Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)
Шрифт:
– Так просто! – вырвалось у Дайаня. – Наговорил с три короба и думаешь, я запомнил? Ну-ка, еще раз объясни.
Чэнь Цзинцзи повторил.
– Совсем рядом! – воскликнул слуга. – Придется лошадь седлать.
Дайань вывел рослого белого коня, оседлал его, взнуздал и, вдев ногу в стремя, ловким движением вскочил в седло. Достаточно оказалось удара хлыста, и конь помчался галопом.
Дайань миновал Большую Восточную улицу и помчался на юг. За аркой у моста Всеобщей любви он поскакал по переулку Ванов. Примерно посередине его в самом деле располагался участок околоточного, а напротив, за ветхим Каменным мостом, тянулась красная стена монастыря Великого сострадания.
– Мамаша! – крикнул Дайань, оставаясь в седле. – Здесь живет сваха тетушка Вэнь?
– Вот в доме рядом, – отвечала женщина.
Дайань устремился к соседнему дому и очутился, как и говорил Цзинцзи, у двустворчатых красных ворот. Дайань спешился и постучал хлыстом в ворота.
– Тетушка Вэнь дома? – крикнул он.
Ворота открыл сын хозяйки Вэнь Тан.
– Вы откуда будете? – спросил он.
– Меня прислал почтенный господин Симэнь, здешний надзиратель, – объявил Дайань. – Желает видеть тетушку Вэнь как можно скорее.
Узнав, что перед ним слуга судебного надзирателя Симэнь Цина, Вэнь Тан пригласил его в дом. Дайань привязал коня и пошел за сыном хозяйки. В гостиной были развешены амулеты с пожеланием барышей и жертвенники. Несколько человек подводили счета принесенным пожертвованиям.
Чай подали нескоро.
– Моей матушки сейчас нет дома, – заявил Вэнь Тан. – Я ей передам. Она завтра утром прибудет.
– Нечего меня обманывать! – оборвал его Дайань. – Как это ее нет, а осел на дворе?
Дайань встал и направился во внутренние комнаты. Тем временем тетушка Вэнь с невесткой и несколькими женщинами как ни в чем не бывало распивала чай. Спрятаться она не успела, и ее увидал Дайань.
– А кто это?! – вопрошал Дайань. – Что ж ты мне голову-то морочишь? А что я батюшке скажу? Ты меня в грех не вводи!
Тетушка Вэнь громко рассмеялась и поприветствовала Дайаня поклоном.
– Прости, братец! – говорила она. – Скажи батюшке, что у меня гости. Я завтра приду. А зачем он меня, собственно, зовет?
– Велел тебя доставить, а зачем, он мне не докладывал, – отвечал слуга, – не знал я, что ты в таком захолустье обитаешь. Замаялся, пока разыскал.
– Все эти годы батюшка без меня обходился, – начала Вэнь. – А ведь он и служанок покупал, и личные дела устраивал. Тогда ему Фэн, Сюэ и Ван, выходит, угождали. Во мне он не нуждался. С чего ж это вдруг в холодном котле бобы начали трескаться, а? С чего это вдруг обо мне вспомнил? Впрочем, догадываюсь. Небось, посватать попросит. Ведь со смертью матушки Шестой гнездышко пока пустует.
– Да не знаю я! – повторил Дайань. – Батюшка сам скажет.
– Устал ты, братец, присаживайся! – предложила Вэнь. – Погоди, вот провожу гостей и пойдем.
– А кто ж за конем посмотрит? – спросил слуга. – Батюшка мне приказал доставить тебя без малейшего промедленья. Дело, говорит, неотложное. А ему еще надо на пир к почтенному господину Ло успеть.
– Ну ладно! – согласилась наконец сваха. – Я тебя пока сладостями угощу, потом пойдем.
– Никаких мне сладостей не надо.
– Да! – продолжала Вэнь. – У молодой госпожи наследник не появился?
– Пока нет.
Хозяйка угостила Дайаня сладостями, а сама пошла переодеваться.
– Ты верхом поезжай, а я потихоньку дойду, – сказала она.
– У тебя ж, почтенная, осел вон стоит, – заметил слуга. – На нем поедешь.
– Какой еще осел? – удивилась сводня. – Это же соседа-лавочника.
– Помнится, ты, бывало, на осле разъезжала, – заметил Дайань. – Куда ж он девался?
– Был когда-то! Да у меня ведь служанка руки на себя наложила. Родные жалобу подали, дело затеяли. Пришлось и дом-то продать, а ты про осла толкуешь.
– Дом – совсем другое дело, – заметил Дайань. – С домом проститься можно, но как ты с ослом своим рассталась, мамаша, прямо ума не приложу. Ведь ты ему ни днем ни ночью покою не давала. Да, заезживала ты его что надо – от усталости падал.
Сводня захохотала.
– Ах ты, макака несчастная! – заругалась она. – Чтоб тебе ни дна ни покрышки! Я, старуха, дело тебе говорю, а ты как мне отвечаешь? Какой ты зубастый стал. Гляди, жениться подоспеет, поклонишься еще старухе.
– Я ведь быстро скачу, а ты будешь до вечера плестись, – говорил Дайань. – Батюшка из себя выйдет. Садись-ка на коня – вместе поедем.
– Да я ж не зазноба твоя! – воскликнула Вэнь. – А люди увидят, что скажут?
– Тогда на соседского осла садись, – предложил слуга и добавил: – А лавочнику потом оплатим.
– Вот это другой разговор, – согласилась сводня и велела Вэнь Тану седлать осла.
Тетушка Вэнь надвинула на глаза пылезащитную повязку, и вместе с Дайанем они направились к Симэнь Цину.
Да,
Когда взбредет тебе на умс красоткой в тереме спознаться,Ее наперснице тогда,как свахе, можешь доверяться.Тому свидетельством стихи:Персиковый источник,нету к нему дорог!Радует ветер весеннийперсика росный цветок.Где-то в горах затерянчудный источник тот.Пусть же рыбак разузнает,к влаге волшебной проход.Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Он попытать решил судьбу и получил ответ:
К небесной фее путь открыт. Ступай, препятствий нет.
Она мела крыльцо и вдруг записку подняла,
А лунной ночью песнь Сыма[1] красотку увлекла.
Свиданье в тутах[2] гонит прочь тоску, унылый вид,
А ласка даже и Люся[3] сурового смягчит.
Смеркается — бежит иной за полог поскорей,
Чтоб отходную заиграть невинности своей.
Так вот. Добралась наконец тетушка Вэнь до дома Симэня. — Батюшка напротив, — объявил Пинъань и пошел доложить. Симэнь сидел в кабинете с сюцаем Вэнем. Завидев Дайаня, он прошел в малую гостиную.
– Тетушка Вэнь пожаловала, — доложил Дайань. — У ворот ждет.
– Зови! – приказал хозяин. Сваха едва слышно приподняла дверную занавеску и принялась бить челом Симэню.
– Давненько мы с тобой не видались! – говорил хозяин.
– Вот и явилась, – протянула Вэнь.
– Где ж ты теперь проживаешь?