Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)

Автор неизвестен

– И не надоело тебе говорить про эту потаскушку? Брось ты дерьмо ворошить! И на что она тебе сдалась. Надо Жэнь Хоуси звать, а то не вселился бы гнев тебе в нутро. Младенцу может повредить.

– Тогда бабушку Лю позови, – предложила Юэнян. – Она снадобьем напоит. А может, иглоукалыванием головную боль остановит.

– Пустое не говори! – возразил Симэнь. – Знает ли эта проходимка, как лечить беременных? Нет, пусть слуга седлает коня и едет за доктором Жэнем.

– Ну и зови, если хочешь, только я к нему не выйду, – заявила

она.

Однако Симэнь ее не послушался. Пройдя в переднюю, он крикнул Циньтуна.

– Скорее седлай коня! – приказал хозяин. – Скачи за городские ворота за доктором Жэнем. Да обожди его. Вместе с ним возвращайся.

– Слушаюсь! – ответил слуга и умчался стрелой.

Симэнь вернулся к Юэнян и наказал служанке приготовить рисовой кашицы. Как он ее ни потчевал, она есть не стала. После обеда воротился Циньтун.

– Доктор Жэнь несет службу в управлении, – докладывал он. – Приглашение я передал. Доктор будет завтра утром. От нас не надо никого посылать.

– Раз лекарь придет завтра, сходил бы ты к сватушке Цяо, а то уж вечереет, – посоветовала Юэнян, напомнив о настоятельных приглашениях, неоднократно от того поступавших. – Обижаться будет.

– А за тобой кто посмотрит?

– Уж на грех не наводи! – Юэнян улыбнулась. – Ступай, ничего со мной не случится. А я немного погодя встану. Может, со сношенькой и поем. Так что не волнуйся!

Симэнь крикнул Юйсяо:

– Старшую невестку пригласи. Пусть с матушкой побудет. А где барышня Юй? Позови ее. Пусть матушке споет.

– Барышня Юй давно домой ушла, – сказала горничная.

– Кто ж ей позволил уходить? – спросил Симэнь. – Погостила бы еще денек-другой.

Он подскочил к Юйсяо и дал ей пинка.

– Увидала, как мы ругаемся, и ушла, – заметила Юэнян. – Ну, а горничная тут при чем?

– Кто певицу Шэнь обругал, ту вы пальцем не тронули, – сказала Юйсяо.

Симэнь сделал вид, что не слышал ее. Он оделся и отправился пировать к свату Цяо.

Еще не начали отбивать ночные стражи, когда он воротился домой и проследовал в покои хозяйки.

Юэнян сидела с невесткой У, Юйлоу и Ли Цзяоэр. Заметив Симэня, госпожа У удалилась во внутреннюю комнату.

– Тебе полегче стало? – обратился к хозяйке Симэнь.

– С невестушкой поела немного, – отвечала Юэнян. – Под ложечкой опухоль вроде опала. Только голова все болит, и в пояснице ломит.

– Уж как-нибудь потерпи. Завтра Жэнь Хоуси даст лекарства. Гневный дух выгонит, и плод успокоится.

– Как я тебя просила – не зови его, а ты все свое, – говорила Юэнян. – Хочешь, чтобы посторонний мужчина на меня глаза пялил? Не покажусь я ему, вот увидишь. А сватушка Цяо по какому случаю приглашал?

– По случаю моего приезда из столицы целое угощение устроил, – объяснил Симэнь. – Постарался. Стол ломился. Две певицы пели. Просил об одолжении. Потом мне в компанию пригласил цензора Чжу. Но я все о тебе беспокоился, не до веселья мне было. Выпил немного и поспешил

домой.

– Вот болтун! Слушать не хочется твое краснобайство. Так уж обо мне и беспокоился! Будь я живым Буддою, для меня не нашлось бы места в твоем сердце. А умру, и вовсе не вспомнишь. Ты ведь меня не выше разбитого горшка ценишь. Ну, а о чем же тебя просил сватушка?

– Мне сватушка Цяо тридцать лянов припас, просил замолвить за него словечко у областного правителя Ху, – стал, наконец, объяснять Симэнь. – Он хочет воспользоваться новогодними назначениями чиновных лиц для приобретения чина главы ритуальной службы в уездном управлении[9]. Это, говорю, дело несложное. Тем более, что правитель Ху вчера прислал мне сотню календарей на новый год, а я ему еще не ответил. Погоди, говорю, вот подарки буду отправлять и кстати попрошу выделить вакансию. Тогда искомую должность и получишь. Но сватушка настоял, чтобы я взял серебро. Так, говорит, полагается. Да оно и верно. В таком деле надо одарить и другого – вряд ли десятью лянами обойдешься.

– Если он тебя просит, ты должен постараться, – говорила Юэнян. – Серебро принес?

– Он завтра пришлет, – отвечал Симэнь. – Подарки хотел покупать, но я отсоветовал. Сам пошлю правителю свиную тушу и жбан вина.

Симэнь ночевал у Юэнян.

На другой день цензор Сун устраивал прием. В дальней зале стояли ломившиеся от яств столы. Все было готово к встрече гостей. Рано утром из областного управления прибыли назначенные в услужение тридцать казенных музыкантов, два дирижера и четыре сопровождавших их солдата. Симэнь отвел им восточный флигель, который располагался у внутренних ворот и примыкал к передней зале, где они должны были оставаться в ожидании распоряжений. В примыкавшем к средней зале западном флигеле разместились актеры хайяньской труппы.

Немного погодя верхом на коне прибыл доктор Жэнь. Симэнь поспешно вышел ему навстречу и проводил в залу, где они сели и разговорились по душам.

– Вы присылали за мной, сударь, – переходя к делу, заговорил доктор. – Вчера я был занят. Домой вернулся лишь вечером. Мне подали вашу карточку. И нынче, не откладывая, я поторопился к вам.

– У моей Старшей жены внезапно началось какое-то расстройство, – объяснил Симэнь. – Хоуси, будьте добры, обследуйте у нее пульс.

Тем временем подали чай.

– Только вчера узнал от почтенного Минчуаня, что у вас радость, сударь, – вы удостоились повышения в чине, – отпив чаю, обратился к хозяину гость. – Разрешите вас поздравить, сударь. Подарки за мной.

– Что вы, что вы! И не извольте утруждать себя, – отозвался Симэнь. – Я вам очень признателен, но мне, бесталанному, вряд ли справиться с высокими обязанностями, на меня возложенными.

После чаю, когда Циньтун убрал со стола, Симэнь наказал ему:

– Иди передай матушке Старшей: господин Жэнь прибыли. Пусть гостиную приберут.