Цветы всегда молчат
Шрифт:
– У Ленуа. Он сказал, что ему какой-то чудак за пенни отдал.
Колдер хмыкнул.
– Ну да, знаем мы этого прохвоста Ленуа и его чудаков. Так я и поверил, чтобы Созерцатель, да еще и такого уровня посвящения, делал что-то просто так. Вмешиваться он не имеет права, но намекнуть-то может.
– Да, закрадывалась мне такая мысль, и не раз, – согласился Ричард, – а посему, старина, дай-ка мне свое чудесное Зелье Выявления.
Колдер подошел к одному из стеллажей, порылся среди склянок с подозрительного вида содержимым и протянул Ричарду одну, в которой булькала болотного оттенка жижа.
Ричард взглянул
– Марийский?! А чем тебя не устраивает старая добрая латынь? Или древнегреческий? Или арамейский, на худой конец?
Колдер пожал плечами.
– Ну, наверное, тем, что они доступны многим магам, а марийский – единицам! Психам, вроде тебя и меня! А условия активации тебе известны – это ведь Зелье Выявления Истины.
– Никогда не понимал этого желания зашифровывать, – проговорил Ричард будто сам себе, взбалтывая содержимое бутыли. – Ведь способность слышать и понимать все языки мира есть у любого Садовника.
– Странно, что тебя это удивляет. Все ведь как везде. Одни более чуткие и восприимчивые. Другие – глухи и черствы. Да потом, не мне тебе рассказывать, что большая часть наших – темные, во всех смыслах. Светлых, как ты, – по пальцам перечесть. Будь иначе – все бы Садовники слышали свои Цветы и не мучили бы их.
Ричард печально вздохнул: каждый раз, когда в ордене докладывали о том, что где-то по вине Садовника погиб Цветок, у него душа была не на месте. И даже то, что нерадивца ждало медленное умирание от вины и отчаяния, казалось ему слабым наказанием за совершенное. Осознание того, что теперь и он причастен к мучениям и слезам эдемского Цветка, вызывало в нем отвращение к себе.
Порадовавшись тому, что Колдер с увлечением переставлял пузырьки в шкафу и не обращал на него внимания, Ричард подавил судорожный вздох и уже спокойно прочел название зелья по-марийски. Жидкость замерцала огоньками, забрезжила заревым сиянием и поменяла цвет на изумрудно-зеленый, а консистенцию – на кристально чистую. Затем он вновь вернулся к карте и вылил на нее получившуюся взвесь. Бумагу охватил огонь, разбежавшись от середины к краям, но, оказалось, лишь опалил верхний слой… На листе же, исчерченном параллелями и меридианами, теперь проявился совсем другой рельеф местности.
– И как тебе это понравится? – сказал он, подзывая Колдера.
Тот бросил взгляд на карту и ухмыльнулся.
– Создается впечатление, будто кто-то играет с нами в Крис Киндл [10] с подсказками. Разберешься – будет тебе сюрприз!
Ричард невесело улыбнулся:
– В детстве мне нравилась эта игра. Меня всегда звали играть в нее, потому что я быстрее других находил подарки. Правда, они были не мои, но это неважно.
– Сыграешь и теперь? – хмуро глянул на него Колдер: ему-то самому подобные развлечения никогда не нравились.
10
Крис Киндл, или Секретный Санта, или Тайный Санта, или Секретный Санта-Клаус (англ. Secret Santa), иногда также
– Да, и как можно скорее, времени у меня, как видишь, – он возвел глаза к потолку, намекая на красовавшийся над головой знак смертника, – времени у меня мало. Поэтому, уж не обессудь, уедем мы завтра пораньше.
– Да, кстати, о твоем приговоре? За что они тебя?
– Странно, что спрашиваешь такое. Алый Гибискус – Цветок Богини. Я не имел права даже пальцем касаться ее.
– Глупости! Это я тебе как Смотритель Сада говорю. Будь ты темным – согласен. Но Светлый уж никак не может осквернить Цветок Богини. Они что, и тебя задурманили?!
Ричард содрогнулся и схватился за голову. Он настолько был не склонен себя прощать, что принял эту кару едва ли не с благодарностью. Но если это сделано специально, допустим, с целью убрать его, чтобы добраться до Джози, то зачем надо было вызывать его к Мастеру-Дракону и устраивать показательное судилище? Можно же было привести приговор в исполнение в любом месте и в любое время! Почему они ждали столько времени? Почему вообще, если так блюдут Цветок, позволили свершиться тому, что свершилось? Зачем высшим посвященным затевать такую аферу? Тут логика давала сбой.
– В орден мне теперь не попасть, поэтому я займусь поисками вот этого острова, – тряхнув головой, чтобы отогнать дурные мысли, сказал Ричард и ткнул в карту, где среди пересекающихся долгот и широт выявился доселе незримый атолл.
– Ага, а я постараюсь разобраться с этими Секретными Сантами, – ответил Колдер задумчиво.
Тут Ричард выпрямился и прикрыл глаза.
– Откуда здесь столько Сорняков? Так и ползут.
– Немудрено, в замке – два Цветка, да и свою чуют.
– Как ты пустил к себе Повилику, Смотритель?
– Она еще не осознает своей силы, – ответил Колдер уклончиво, не желая вдаваться в объяснения, что Мифэнви жалеет непутевую кузину, видя в ней прежде всего человека.
– Скоро осознает.
– Вот тогда и уничтожу.
– Ну что ж, тогда пойдем? – бросил Ричард, все так же не открывая глаз и вслушиваясь в колебания пространства.
– Тебя же запечатали?
– Не бойся, выдрать несколько Сорняков я еще гожусь.
– Ну раз так – пошли!
И через несколько мгновений два демона с пламенеющими крыльями – синий и черный – пронеслись прямо через стену…
Глава 16. И садам здесь больше не цвесть
Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год
Гости разъехались.
Первым отбыл Джоэл Макалистер, провожала его Латоя, и надо признать, расстались они почти дружески.
Напоследок он, подмигнув, спросил:
– Признаем ничью? – Латоя кивнула. Он продолжил: – И скажу тебе – эти двое совершенно противоестественно увлечены друг другом. Ладно еще, твои кузен и кузина, только поженились – не натешились еще. Но эти! Женаты уже более полугода – а так и ищут друг друга глазами! Ненормально это!