Цветы всегда молчат

Белая Яся

Герцог Брайджерри прислонился к стене и нервно кусал губы.

Какое-то время ничего не происходило, только потоки энергии, движимые словами Мастера-Дракона, потрескивали и роились вокруг постамента. Но вот девушка, прикованная к ложу, глубоко вздохнула и дернулась, должно быть, желая перевернуться в более удобную позу.

– Свершилось! Аромат вернулся! – радостно констатировал Ленуа, бросаясь к своей воспитаннице. – Фелисите! Фелисите! Девочка моя!

– Успокойся, Гастон, – Колдер положил ему руку на плечо. – Теперь с ней

все будет хорошо. Она просто некоторое время поспит…

– Да-да, конечно… – закивал Ленуа, сглатывая слезы.

Вардис и Мифэнви тем временем освободили девушку от пут, и доктор сказал:

– Господа маги, теперь Дурман переходит в мою компетенцию, и будет лучше, если, очнувшись, она окажется рядом с медиком, который сможет позаботиться о ее душевном и физическом состоянии.

Все охотно согласились с ним. Собственно, Вардис нужен был на обряде лишь для того, чтобы в случае неудачи попытаться спасти Цветок. Поэтому теперь ему поставили пространственный коридор, в который он и поспешил ступить, прижимая к себе Фелисите.

Когда доктор исчез, Мастер-Дракон выразительно посмотрел на чету Грэнвилл и на Ленуа.

– Я выполнил свои обязательства, теперь вы, будьте добры, выполните свои, – проговорил он наконец. – Отдайте мне Ключ. – Тон его был надменным и не подразумевал возражений.

Колдер наклонился к Мифэнви и произнес:

– Прости, дорогая, ты ведь знаешь, мне придется причинить тебе боль… – И, судя по выражению его лица, что внезапно сделалось еще бледнее обычного, слова эти причиняли боль ему самому.

Она пожала ему руку и сказала тихо:

– Делай что должен, и будь что будет.

Заклинанием ее оторвало от пола, тело приняло почти вертикальное положение, руки безвольно повисли вниз. Колдер наклонился, приник к ее губам и резко пронзил ее грудь ладонью. Мифэнви выгнулась дугой, глаза ее широко распахнулись. Он пил ее крики, вытаскивая из ее тела предмет, по форме напоминающий ключ нотного стана. Ленуа и Мастер-Дракон завороженно следили за происходящим. Только Смотритель Сада, сотворив редчайшее заклинание, мог извлечь из тела Цветка Ключ от Корневых Постулатов – ту самую Первовибрацию, из которой в незапамятные времена родилась вселенная. Но одного заклинания было мало – для того чтобы все получилось, должно было совпасть множество составляющих: определенная ночь в году, свет луны, падающий сверху и еще масса других признаков. Да и к тому же процесс извлечения был крайне болезненным и не каждый Цветок его выдерживал.

Наконец Ключ явился на свет, Ленуа забрал его у Колдера и торжественно, с почтительным поклоном, передал Мастеру-Дракону. Правда, Колдеру в этот момент было все равно, потому что Мифэнви, как в его кошмаре, холодела и уходила от него. Глаза ее закрылись, а дыхание, казалось, совсем прервалось. Его сердце замерло, он крепко прижал к себе жену, осознавая, что если она сейчас не очнется, он…

– Глупый… – голос тихий, как дуновение ветерка. Улыбка не совсем

удалась, а тоненькие пальчики, потянувшиеся к его щеке, дрожали. Он перехватил ладошку и, поцеловав ее, сказал:

– Если так пойдет и дальше, ты сделаешь меня самым набожным демоном на земле!

Идиллию разрушил холодный голос Мастера-Дракона:

– Избавьте меня от этих телячьих нежностей и не надейтесь на благодарность – Ключ давно уже следовало отдать мне.

И тут пространство завибрировало, являя нового участника этой ночной мистерии. Им оказался мужчина высокого роста и массивного телосложения с неприятным, грубым лицом.

– А я-то всегда считал, что Ключи должен хранить Привратник, а не какой-то самозванец! – прогрохотал он и, обернувшись к Колдеру, стоявшему на коленях и удерживавшему в объятиях рыжеволосую молодую женщину, бросил: – Спасибо, что предупредил!

– Не нужно благодарностей, верни себе то, что твое по праву.

– С большим удовольствием! – ухмыльнулся Привратник, одним движением, судя по всему даже не совсем магическим, впечатывая носителя пурпурной мантии в стену. – Что-то ты какой-то непафосный! – хмыкнул он, срывая с того, скованного магическими наручниками, маску и представляя миру перекошенное от злобы лицо Уильяма Эрмиджа.

Впрочем, это открытие никого не удивило – они уже знали, кто скрывается за личиной главы ордена. Удивила его реакция.

– Гарфилд! – вскричал он. – Ты должен меня выслушать! Ведь все это я затеял ради тебя!

Привратник побледнел от гнева.

– Как ты смеешь, мразь, называть меня по имени и нести подобный бред после того, как столь бесцеремонно предал доверие моего отца и своими выходками втоптал в грязь его доброе имя. Если бы не Старейшины, я бы уже давно порвал тебя в клочья, ублюдок. Но ты попался на горяченьком, теперь тебе не отвертеться: за посягательство на Корневые Постулаты – смертная казнь!

– Гарфилд, ты должен знать! Да что там, пусть все знают! Адам Айронсайд, Мастер-Дракон ордена Садовников, – не твой отец!

Привратник расхохотался. Грэнвиллы ошарашенно переглянулись. Ленуа отошел в тень.

– Ничего глупее тебе в голову не пришло?! Если бы это было так, как ты говоришь, мне давно бы уже кто-нибудь сказал! Такие тайны – шило в мешке: обязательно высунутся и кольнут.

– Да, только в том случае, если приказ о молчании не исходил из уст самого Мастера-Дракона!

– Бред! – упрямо мотнул головой Гарфилд. – Зачем ему все это?

– Чтобы его собственный сын ничего не заподозрил.

– Его сын?

– Да. Его настоящий сын – Ричард Торндайк.

– Этого не может быть! Зачем бы он стал подписывать смертный приговор своему сыну? У меня в голове не укладывается, – он опустился на пол рядом с арестованным и сжал руками виски.

– Вот именно, – вклинился в беседу Колдер, все еще не выпускавший из объятий Мифэнви. – Что-то у вас, сэр, концы с концами не сходятся.