Cyber Flavor
Шрифт:
Матроскин так и не разнюхал, что какое-то время жил бок о бок с Охотницей и даже как-то раз пил из ее любимой кружки. Так что Жасмин, разнообразия ради, продолжает чередовать в блоге выпотрошенные игрушки, подаренные Костей же, с полными сарказма постами, комментирующими его похождения.
К слову, менеджер едва не четвертовал ушастого детектива, но быстро опомнился и ныне Костик звезда в квадрате. О его делах, бессмысленных, но широкого размаха (более широк только нарост
Галактиону на этой волне перепал свой кусок славы — один из многочисленных друзей Матроскина взялся писать о его злоключениях книгу.
Галактион и Таня (именно так обыденно зовут владелицу восьми кошек) этим очень довольны. Да-да, на любовном фронте у Галактиона все сложилось преотлично. Во-первых, Таня давно привыкла его кормить, а во-вторых, давно фантазировала о таинственном мужчине, в общем, с радостью приняла его предложение руки и сердца. В честь этого молодожены завели еще двух кошек, увеличив общую численность их поголовья до десятка.
А тот закуток, по какой-то прихоти архитекторов заныканый между этажами, где просидел столько времени Танин таинственный принц, ныне сделался популярной достопримечательностью, снабженной указателями для посетителей и блестящей табличкой на входе. Внутри зевак ожидает красочное зрелище — врезанный (с сантехническим умением, которого не заподозришь за продвинутым программистом, в общем, Татьяне повезло с мужем-умельцем) в канализацию унитаз из подручных материалов и прочие удобства, заботливо промаркированные табличками.
Таня и Галактион планируют показывать это место своим будущим детишкам, в общем, передавать историю своего знакомства как семейное придание.
Я даже побывала один раз у них в гостях, вместе с Матроскиным. Столько кошачьей шерсти, дрейфующей по воздуху (и не только), видеть мне еще не доводилось. За исключением этого все оказалось довольно обычно — мебель была оптимизирована под кошек и их потребности, местами (распотрошенными углами и всем таким) представляя интерес разве что для Чавука, а вот Таня тяготела к украшениям типа сережек, в точности имитирующих ломтики колбасы и прочему в подобном духе. Я не удержалась и отправила фотографию ее холодильника в виде огромной яичницы-глазуньи Дашке с Кирой. Утонченные однокурсницы потом долго ругались, утверждая, что из-за меня им теперь снятся кошмары.
Удивительно, но всей этой шумихи избежала Шейла.
На суде один из «благодетелей» признался, что планировал сделать «террористку» официальным лицом их преступной компашки. А в случае крупного провала свалить на нее всю вину и скрыться.
Это
В общем, Килиманджарову неведомым образом удалось уладить ее проблемы. Теперь все думают, что объявленная в розыск террористка — не более чем подсадная утка. Даже те статьи из интернета убрали. И, кажется, Шейла этим недовольна. Глядя на нее и Николая, я искренне радуюсь, что вовремя подсуетилась с Зариной для Толика. Во-первых, против Николая у братишки не было бы шансов. А во-вторых, не сомневаюсь, что Шейла попортит Килиманджарову немало кровушки.
С тех пор, как за Льюисом и Шейлой захлопнулись двери скорой помощи (им вкололи ацизол и, несмотря на сопротивление пациентов, доставили в больницу, откуда долго не отпускали) я видела его только мельком, а нормально поговорить и вовсе не удавалось. Друг то давал показания, то выбивал грант для исследований Мурата. В общем, был жутко занят.
Но теперь, спустя несколько месяцев, всех поганцев, наконец, выловили (правда, к разочарованию публики, уже не так эффектно, как в первый раз, когда «благодетели» и их подельники выскакивали из горящего здания прямиком в руки полицейским) и засудили, все устаканилось, и у гения нашлось время просто пообщаться со старой подругой. Это при том, что я часто бываю всего-то через дорогу от него, в доме напротив — у Пал Дмитриевича! Кому расскажешь, все будут ржать!
Потому, стискивая его сейчас в дружеских объятьях, я постаралась донести все свое недовольство его поведением, как следует придушив. Пусть ощутит, как я переживала!
— Льюис!!! — мелкая отпихнула меня в сторону, повиснув на шее программиста.
— Это имя не принадлежит мне, — вдруг строго заявил он, всю сознательную жизнь отстаивавший право называться Кэрроллом Льюисом, пусть и вторым. — Больше никаких чужих имен! Меня зовут Егор Альгожин.
И, хвастаясь, добавил:
— Переделать все документы и главное — триллион упоминаний о себе в СМИ было чертовски тяжело! Теперь мне нужен отпуск от тяжких трудов…
Экс-Льюис замолчал, ощутив враждебную тишину, но вряд ли раскаялся. Скорее недоумевал, почему мы не поздравляем его с таким «важным» событием.
Мы с Жасмин переглянулись. Желание поколотить Егора на лице мелкой не разглядел бы только слепой. Но что-то мне подсказывало — любые воспитательные меры здесь уже бессильны.