Цыганка во тьме
Шрифт:
Впрочем, и этого было достаточно, чтобы участвовать в особо важных жизненных событиях друг друга. Когда пришло время отпраздновать свадьбу Тамары, старшая сестра, как полагается у цыган, отлично сыграла роль попечительницы, заменившей мать. Она без особой горячности подошла к выбору сестры: «Ты считаешь, что он хороший парень? Тебе виднее. Главное, чтобы жили счастливо!».
Возможно, родная мать поволновалась бы за дочь, ведь она собралась замуж за одного из сыновей известного и влиятельного цыгана. Мать бы обратила внимание на разницу в положении жениха и невесты и, возможно, постаралась бы внушить дочери свою волю. Ради её же счастья. Но у Тамары уже не было матери. Впрочем, неизвестно нашла бы девушка для себя лучшую партию. Несмотря на то, что муж молодой
Их знакомство было на первый взгляд совсем обычное для цыган – они встретились у кого-то на свадьбе. В конце празднества, когда официальные части уже были проведены, а выпившие гости начали нарушать традиции и подсаживаться за столы противоположного пола, будущего мужа Тамары подозвала присесть рядом её сестра, пылкая до общения. Особенно навеселе. После нескольких вопросов о родителях молодого человека она отошла, оставив их с Тамарой за столом наедине. Может быть, она сделала это специально, как говорила в последствии, но Тамара не верила ей. Она была убеждена, что всё получилось случайно.
Парню было неловко тут же выйти из-за стола. На самом деле, он уже давно заприметил Тамару и рад бы был познакомиться, но скромность и страх чуть не вытолкнули его прочь. Свою роль сыграло воспитание. Бежать было некрасиво, пришлось завести разговор.
Но и это знакомство могло бы остаться без продолжения, потому что сделать какие-то более откровенные шаги к началу отношений молодой человек так и не посмел. Оно могло бы остаться без продолжения, но не осталось. Воистину: браки свершаются на небесах. Через три дня он с братьями пошёл погулять в торгово-развлекательном центре и приобрести что-то из вещей. ТРЦ состоял из трёх корпусов, соединенных между собой. Ребята гуляли по магазинчикам в прекрасном настроении. Смеялись, шутили. Когда вдруг внезапно под ногами пол подпрыгнул так, что все вокруг попадали на четвереньки. Ещё через мгновение громкий хлопок прокатился по галереям, заставив потрескаться пару витрин. Всё затихло. Ребята, как и все остальные покупатели, оглядывались, пытаясь понять, что происходит. Ясность внесла вдруг завизжавшая по громкой связи сирена, и испуганный голос, призывающий всех покинуть помещение в связи с тем, что в одном из корпусов центра было подорвано взрывное устройство. Народ, опасающийся повторного взрыва, со всех галерей ринулся к выходу. Теракты, протесты, народные волнения случались всё чаще к началу третьей мировой войны. Люди знали, что ожидать можно чего угодно. Образовалась толпа, охваченная паникой. Молодой цыган огляделся и не увидел рядом своих братьев. Зато взгляд его через стекло витрины упал на девушку внутри одного из магазинчиков, сидящую на коленях, испуганную и молящуюся. Издалека он, словно родную, узнал Тамару. И в это же самое мгновение он понял, что второго взрыва не будет. Вся эта ситуация словно создана для того, чтобы он мог сейчас вернуться за ней.
Парень выскользнул из потока людей и оказался в абсолютно опустевшем помещении. Все голоса и панические крики уже слышались где-то снизу, за поворотами галерей. Не торопясь, он вошел в опустевший магазин. Тамара посмотрела на него, с удивлением и радостью. Она вдруг забыла про страх и ей стало стыдно, что она сидит на коленях. Девушка поднялась и поспешно отряхнулась:
– А что произошло-то?
– Да вроде взорвалось что-то…
– Ой, а люди-то не пострадали?
– Не знаю, может быть, сильно тряхнуло. Я увидел тебя и…
Сомнения в том, что взрыв больше не повторится, оплели его, ввинтились внутрь. Вновь стало страшно. Парень заволновался, подбежал к Тамаре схватил её за руку и потянул к выходу:
– Нужно уходить отсюда, может снова рвануть!
– Не рванёт больше… – уверенно откликнулась Тамара.
Молодой человек удивлённо остановился. Ему показалось,
– Ты чего?
– Да ничего… – отмахнулся он. – А ты не занята? Может, сходим в ресторан, покушаем?
Эти события со стороны не кажутся какими-то особенно удивительными – совпадения часто играют существенную роль в судьбах людей, но для Тамары и Вани – это был божий промысел.
5
Кто-то открыл Тётке дверь такси и помог сесть, чтобы та не упала. Под ногами было скользко и мокро, а холодный, ещё зимний, ветер задувал за воротник откуда-то снаружи, где-то совсем далеко, извне, настолько далеко, что даже не причинял беспокойства.
– Доедешь до дома? Доедешь? – прорывался чей-то женский голос через темноту ночи и через пьяный туман в голове к слабо брезжащей искре сознания.
– Да, доеду, дочушь! Доеду! – словно кто-то за неё отвечал её же скрипучим голосом.
Дверца автомобиля захлопнулась. Видимо, чересчур сильно, потому что водитель недовольно что-то пробубнил.
– Ой, да успокойся ты, вихор (Вихор цыг. – оскорбительное.)! Давай, езжай! Октябрьская, 13! – Она привычно назвала адрес и, похоже, заснула, потому что очнулась от голоса водителя:
– Приехали! – короткая отключка пошла на пользу Тётке, и она слегка протрезвела.
– Ага… ага… Выхожу. Сколько я тебе должна, сынок? – Обращаясь к кому-то «сынок» или «дочка» в голосе Тётки не звучало мягкости, такое у неё выработалось уникальное свойство – ледяным тоном применять тёплые слова. Бездушно, бессмысленно. Впрочем, как и оскорбительные. Ни на те, ни на другие никто из знающих её людей уже не обращал внимания. Они словно служили ей для связки слов.
– Ничего не должна, заплатили уже… – ответил таксист, горя желанием побыстрее избавиться от своей клиентки.
Тётка, пошатываясь, вылезла из машины, захлопнула дверь, после чего та быстро тронулась с места. Тётка подняла голову и увидела перед собой стену забора, возвышавшуюся на три метра. Лишь раскрытая на распашку ржавая железная калитка, покосившаяся на бок, зловеще приглашала, нет, даже манила заглянуть за стену забора с выцветшей табличкой «Октябрьская улица, 13».
Тётка, вдруг опомнившись, дернулась за машиной, маша руками и крича ей вслед:
– Стой! Стой! Рупуч! Ты куда меня привёз! Будь ты проклят, недоделанный! – но, понимая, что такси уже на расстоянии, где водитель её не увидит и не услышит, остановилась на месте, глядя ему вдогонку и посыпая скрипучими проклятиями. За её спиной так же хрипло засмеялись потревоженные вороны: «Ха, ха, ха-ар!».
От безысходности Тётка побрела внутрь. За забором, облитый светом луны, стоял величественный дом с массивными колоннами при входе. Огонь в его окнах не горел, да и окна все были выбиты, двери на входе не было, краска на фасаде местами отлетела вместе со штукатуркой. Справа в одной из стен зияла тёмная дыра, подпираемая обсыпавшимися кирпичами. Тётка остановилась перед домом, взглянула на него.
– Ну и что мне тут делать посреди ночи? – с отчаянием в голосе пробубнила она себе под нос, направляясь ко входу в дом. Когда-то, наверное, это место выглядело особенно шикарно. Октябрьская улица была украшена домом номер 13 в самом её конце, словно диадемой на голове молодой красавицы. Многолетние тополя, высаженные вдоль улицы, обрамляли платье этой красавицы кружевами зелёных, пышных крон. За ними виднелись аккуратные ряды многоквартирных домов, во дворах которых был слышен звонкий детский смех. Там же с местными детьми играли в догонялки, прятки, жмурки и другие подвижные игры сыновья Тётки.