Цыпленок и ястреб
Шрифт:
Банджо только расхохотался и вновь нырнул. Старушка-вьетнамка, половшая сорняки на поле вокруг пруда, смеялась над ним. Четыре-пять женщин и двое мужчин глазели, как мы голышом купаемся в буйволином водопое. Женщины застенчиво улыбались. Голые иностранцы явно строили из себя идиотов. Мы расценили их улыбки, как признак дружеского настроя.
Корейский дорожный патруль, охранявший мост, стоявший в нескольких сотнях футов от нас, тоже смеялся. Уже потом я узнал, что корейцам было запрещено раздеваться
Нэйт загорал на берегу, усевшись на своей одежде и тут материализовалась девушка с колой. Увидев ее, он скромно скрестил ноги.
Девушки с колой были вездесущи. Они появлялись в наших лагерях, разнося кока-колу в пластиковых сетках.
— Пятьдесят центов, джи-ай. Купить кроакакрола?
Они были такие молоденькие и миленькие, что я ни разу в жизни не купил у них колы. Я был твердо убежден, что газировка отравлена.
— Слышь, Нэйт, а я твой болтик вижу! — завопил Коннорс.
Нэйт глянул на него, отказался от колы и плотнее сдвинул ноги:
— Тихо, умник. Это я их приманиваю.
— Ух ты, так вот как оно делается! А приманка-то небольшая.
Все захохотали.
— Ты бы, Коннорс, молчал уж. Твоим-то инструментом можно грампластинки проигрывать.
— Так ты всерьез собираешься? — спросил я.
— Ага. И ты сам об этом подумай, — ответил Кайзер.
— "Эйр Америка". Кто они такие?
— Считается, что они гражданская вертолетная компания, но на самом деле это прикрытие для ЦРУ.
— И много платят?
— Вот это и есть лучший момент. Гарантируют двадцать тысяч, а в среднем получаешь тридцать пять. Плюс скидки в магазинах, на авиалиниях и десять дней отпуска каждый месяц.
— Двадцать тысяч? — я получал семь.
— Ну. Ты можешь поступить к ним прямо сейчас, до того, как уйдешь из армии.
— И ты так и сделаешь?
— Вообще, мне осталось всего два месяца, а потому я закончу это дело и перееду в Сайгон, как гражданский, — и Кайзер хлопнул по ладони конвертом. — Вот, получил письмо сегодня. Все устроилось. Что скажешь, Мейсон? Хочешь, дам тебе адрес?
— Не. Я лучше буду поля опылять во Флориде, чем болтаться во Вьетнаме со всякими црушниками.
— Ты станешь агентом ЦРУ? — спросил Нэйт.
— Не агентом, а пилотом. Ну, знаешь, "Эйр Америка".
— Думаешь, тебе такое подойдет?
— Да блин, они не летают на штурмы. Работа в основном курьерская, ну и надо забрасывать радистов в Камбоджу. Или подбирать сбитых пилотов там, куда армии соваться не с руки. Мы рискуем куда больше чем они, и за какие-то гроши.
— Так почему ты решил, что они и близко подпустят к своим делам такого придурка, как ты?
— Мы тут не все придурки, Нэйт. Сам увидишь. Через
Нэйт ставил пластинку на коробку — из угла коробки торчал звукосниматель.
— Проигрыватель, что ли? — спросил я.
— Ага. Ничего так, а? Это жена мне прислала на рождество, а он только сейчас доехал.
Заиграла музыка.
— Ты издеваешься, что ли? — спросил Кайзер. — "Пафф, дракон волшебный"? Меня стошнит сейчас.
Он встал и вышел.
— Вешайся, Кайзер! — и Нэйт замурлыкал под песню.
В палатку нырнул Барбер, приятель Уэндалла:
— Мейсон, Уэндалла не видел?
— Нет.
— Я видел. Он у столовой ячейку себе копает, — сказал Нэйт.
— Спасибо, — и Барбер ушел.
— А зачем он ее копает? — спросил я.
— Он все говорит, что нам врежут. Похоже, стал всерьез Ханойскую Ханну слушать, — ответил Нэйт.
От "Паффа, дракона волшебного" мне стало не по себе. Слащавая песня, в честь которой назвали эти жуткие С-47, вооруженные гатлингами. Слушать я не мог.
— Пойду гляну, как там у Уэндалла дела.
В сумерках я различил кучку земли рядом с соедней взводной палаткой. Подойдя ближе, я увидел вроде как шапку, лежащую на земле. Шапка шевельнулась и под козырьком сверкнула улыбка Уэндалла.
— Привет, Мейсон.
— Привет, Уэндалл. Хорошую ты ячейку откопал.
— Думаешь, я спятил?
— Нет. Правда не думаю.
Уэндалл, пытаясь удержать подбородок у края пятифутовой ямы, опустил плечи, доставая что-то со дна. Грудью он прижал к стенке большую жестянку с песком. Потом высыпал песок в кучу рядом.
— ВК обожают минометы, а защиты у нас нет, — сказал он.
— Нам запрещают рыть ячейки. Предполагается, что мы залезем в ту большую лощину.
— Эта лощина слишком широкая. Если туда влетит минометная мина, получится гамбургер. Вот поэтому я здесь и копаюсь. Я опускаюсь ниже уровня земли и представляю собой минимальную цель.
— Довольно толково.
— Да не особо. Это толково лишь по сравнению с тем, что нам приказывают всякие идиоты.
Он говорил о политике Кавалерии — не менять ландшафт; эта политика все еще оставалась в силе.
— Иногда такое чувство, что войной командует садовник, — добавил он.
Я зашел на площадку техобслуживания и, поставив длинную выдержку, сфотографировал Ричера и каких-то других ребят, работавших над "Хьюи" в свете прожекторов. В лучах кружились тысячи мошек, а Ричер с Рубенски, вооружившись ключами и отвертками, готовили машину к завтрашним полетам. Так они делали каждую ночь. На Стрельбище наши вертолеты стояли длинным строем, нос к хвосту. Я видел штук восемь, остальные в безлунную ночь были неразличимы.