Д'Арманьяки
Шрифт:
– Господи Иисусе, – только и мог выговорить Коринет, с каждым словом Мемфизы он бледнел ещё больше, отчего шрамы на лице растягивались и становились менее заметными.
– Запомни ещё кое-что, – говорила Мемфиза, – путь Филиппа предопределен свыше. Что бы он ни делал, каким бы странным это не покажется, не останавливай его. Твоя задача состоит в том, чтобы оберегать его. Со всем остальным он должен справиться сам. И ещё, он ничего не должен знать о том, что узнал ты. Это очень важно. Когда настанет нужный момент, мы ему расскажем, но не раньше. Ты
Коринет кивнул головой. Ещё бы не понимать. Опасность, угрожающая Филиппу, была столь велика, что ему казалось, будто он чувствует её запах.
– Уже рассвело, – прервала его мысли Мемфиза, – вам следует незамедлительно покинуть Париж. Здесь вам не удастся дожить до вечера. Я позабочусь о том, чтобы вы беспрепятственно покинули город, но я должна знать, куда вы направитесь. Где я смогу найти вас?
– В Бретюнском лесу, – с готовностью ответил Коринет, – там разбит лагерь. Туда я и отвезу Филиппа.
– Хорошо, – Мемфиза одобрительно закивала, – отвезёшь его в лагерь. Пусть остается там, пока не поправится полностью. И последнее. Когда ты получишь от меня весточку – выполни слово в слово всё то, что там будет написано без промедления, ибо речь может идти о минутах, которые спасут жизнь Филиппа. И есть одна просьба, – Мемфиза на мгновение замолкла, но потом снова продолжила, – близ монастыря Клюни есть маленькая деревня. Найди там человека по имени Пьетро Виниджи. Ты должен забрать его из деревни. Год назад я спасла его от мести ордена, но они уже напали на его след. Его смерть лишь вопрос времени. Если Пьетро будет находиться с вами, он сможет избежать опасности. Ко всему прочему, этот человек весьма сведущий лекарь, и там, где другие будут бессильны что-либо сделать, он сможет помочь.
– Я сделаю, как ты говоришь, – ответил Коринет и, чуть помедлив, спросил:
– Ты не знаешь, что имел в виду епископ Мелеструа, когда перед смертью велел Филиппу кого-то беречь?
– Знаю, – коротко ответила Мемфиза и, поднявшись с места, закончила, – но не буду говорить. Со временем ты сам поймёшь слова Мелеструа, Ну а теперь, не нальёшь ли ты мне ещё вина?
Они проговорили ещё около часа, обговаривая между собой незначительные мелочи. А ближе к полудню Филиппа поместили в крытую повозку, которой правил цыган. Попрощавшись с Мемфизой, Коринет привязал свою лошадь и жеребца Филиппа к повозке, а сам влез внутрь, устраиваясь рядом с ним, на охапке сена. Ещё через два часа цыган предъявил страже у южных ворот пропуск с печатью герцога Бургундского и без излишних хлопот повозка покинула пределы Парижа.
Глава 11
КОРОЛЕВСКИЙ НАСЛЕДНИК
Юный дофин, которому ещё не исполнилось 18 лет, с волнением следил из окна своей спальни за двумя девушками, которые, держась за руки, прогуливались по дворцовому парку. Одна из девушек, которая была облачена в зелёное платье с широкой золотой каймой, привлекала внимание дофина гораздо больше её спутницы в чёрном траурном платье. Дофин с замирающим сердцем наблюдал, как
– У тебя появилась дурная привычка подсматривать, Карл!
Дофин вздрогнул от неожиданно прозвучавшего голоса. Он обернулся, хотя и без того знал, кому принадлежат эти слова. В одном из кресел, развалившись, сидел молодой человек лет 25 и насмешливо смотрел на него. Дофин нахмурился.
– Опять ты!
– А ты надеялся, что придёт Мария Анжуйская? – поинтересовался молодой человек.
– Не смей упоминать её имени, – грозно предупредил дофин.
– Хорошо, поговорим о твоей матушке!
– Оставь мою матушку в покое, Таньги, – раздражённо произнёс дофин, – почему бы тебе не поступить как все остальные. Пойди в город, зайди в харчевню, напейся, найди женщину лёгкого поведения.
– Карл, только ты один не знаешь того, что известно всей Франции. После приезда твоей досточтимой матушки все женщины лёгкого поведения покинули Париж, увы, – Таньги дю Шастель развёл руками, – а что им оставалось, несчастным? Твоя матушка оставила их без работы.
– Таньги, как ты смеешь говорить такие гадости про королеву Франции? – поинтересовался дофин.
– Я? – Таньги дю Шастель удивлённо воззрился на дофина, – господь с тобой, Карл, я никогда бы не осмелился. Это другие говорят, а я просто повторяю.
Дофин не смог сдержать улыбки.
– Злые языки, – Таньги осуждающе покачал головой, – они смеют заявлять, что ты влюбился в Марию Анжуйскую, да так, что каждое утро стоишь у окна и как последний дурак смотришь, когда же появится край её платья.
– Таньги, это мог сказать только ты.
– Вместо того, чтобы спуститься к ней и пригласить на прогулку, – закончил Таньги.
Дофин растерялся на мгновение.
– Ты правда считаешь, что эта мысль стоит внимания?
– Проклятье на твою голову, Карл, – закричал, изображая гнев, Таньги, – когда я давал тебе плохие советы?
– Когда посоветовал пробраться в дом лавочника, утверждая, что его жена томится от любви ко мне. Что было не что иное, как самая наглая ложь. Меня едва не побили палками, – напомнил дофин.
– Ах, это пустяк, не стоящий внимания.
– А как насчёт моей матушки? Когда ты сказал мне, что она тяжело больна и посоветовал отправить трогательное письмо, которое поддержит её в болезни?
– А ты злопамятен, Карл! Даже всемогущий папа совершает ошибки, так что же говорить обо мне? У всех есть маленькие слабости, и мы должны уметь предавать их забвению. Я же не напоминаю тебе о том, что ты бегал за мной по всему дворцу, пытаясь проткнуть шпагой?
– Мерзавец! А что мне ещё оставалось? Ты прибежал среди ночи и начал кричать, что в Париже англичане, что они приближаются к дворцу. Я наспех оделся и выбежал во двор. Стража смотрела на меня точно так же, как смотрит на моего несчастного отца, не без основания полагая, что и я повредился в уме!