D/Sсонанс

Тимина Светлана

Он одет. Свободен в своих передвижениях и принятии решения. Не имеет значения, что вместо костюма - светлые джинсы с надрезами, а торс обнажен. Уже наличием минимума одежды он на сотни ступеней выше тебя. Осознаю всю суть постановочных фотографий... Уязвимость и беззащитность от такого положения вещей ломает посильнее боли. Когда все призвано напомнить тебе об уязвимом положении, перестаешь быть собой. Только от его воли зависит, позволит ли он тебе тупо уединиться в санузле, или будет дальше демонстрировать вопиющее неравенство. Обнажено не только тело. Душа твоя обнажена до каждого скрытого нерва. Никогда тебе в таком положении не переиграть его.

Лицевые мышцы не могут, просто не желают воспроизвести

улыбку. Язык не поворачивается произнести хоть что-то. Он тоже молчит. И стены моего последнего бастиона сотрясаются под звенящей тишиной этого молчания. Даже когда он начинает говорить, я мало что соображаю. И мне даже становится легче, когда он запрокидывает мне голову, затылок полыхает уже привычной болью от стальной хватки. Это отрезвляет. Теперь все, как должно быть. К этому я привыкла...

Душ. 10 минут, так ничтожно мало. Я привыкла проводить там по меньшей мере полчаса. Это еще одна демонстрация его власти. Почему он не может оставить меня в покое?! Слезы сжимают горло, чтобы не разреветься, оголтело тру кожу мочалкой. До тех пор, пока не начинает полыхать. Ее едва гасят ледяные струи контрастного душа. Удается отвлечься. Совсем ненадолго...

"...Я не помню имени этого чувака. Помню только, что его чарам поддалась даже моя подруга Лена. Первый мачо Золотого Пляжа в моей родной Феодосии. Я загораю топлес, а он просто не может пройти мимо. Теряет телефон в попытке снять на камеру соблазнительное зрелище - мою грудь, прикрытую лишь двумя круглыми камешками, чтобы не пострадали соски. Всего-то - взмах руки, и модный гаджет, шипя, заливает кола-лайт.

– Нарвешься ты когда-нибудь, секси, - беззлобно изрекает он. Ленка смотрит с осуждением. А мне весело. Очередной пикапер -пошел нахер. Такая вот моя поэзия без прикрас. Парень не уходит. Смотрит на меня с какой-то грустью. Ей-богу, сейчас разревусь от смеха.

– Аргументируй!

– Маленькая ты еще. Что будет, когда кому-то не понравится твое поведение? Не каждый будет умиляться с подобных выходок. Я даже не пойму, секси - или же я от тебя тащусь, или просто боюсь за тебя в недалеком будущем..."

Кто ты был, твою мать? Оракул? Мудрый друид? Реинкарнация Нострадамуса?!...

Холодная вода успокаивает жар растертой кожи. Я не хочу выходить. Пожалуйста. Пусть все закончится прямо сейчас. Произойдет что-то плохое, я это чувствую. Какой у меня выбор, если он не понимает по-хорошему?

Глаза красные. Боже, нет. Он не должен этого увидеть. По капле «визина» в оба. Выхожу, пообещав себе, что не буду смотреть в его глаза. Просто не выдержу... Но - не выходит. Я самоубийца. Не иначе. Быстро срываю по привычке закрученное полотенце с тела. Когда мне за это влетит? Мать твою, сделай это быстрее...

Кофе. И что-то вкусное. Вот он, садизм в чистом виде. Погладить, потом ударить...

Зачем? Зачем я пытаюсь с ним заговорить?! Это должно звучать гордо и спокойно, а я краснею и бледнею, как целка на мужском стриптизе. Лепечу какую-то хрень о том, что он во всем прав... Что не оспариваю... Мне оно надо, знать ответы и его умозаключения? Инициатива наказуема. Когда он медленно, снисходительно, даже ласково с оттенком какого-то садистского сочувствия, отвечает на мой вопрос, я не шевелюсь. Смотрю на вилку в своей руке и, по мере того, как эти жестокие слова добираются до моего сознания, мысленно рисую себе мишень в районе... нет, не сонной артерии. Где-то сбоку. Только адская боль меня сейчас отрезвит, и я хочу сама это сделать...

"Мама в бешенстве. И Настька, малолетняя дрянь, забыв напрочь о бауле новых шмоток, с ней заодно.

– Доиграешься! Еще в подвал посадят или в Турцию, в рабство упекут! Совсем без царя в голове! Да если б твой отец узнал...
– перехватываю руку матери, готовую дать мне пощечину. С меня хватит.

– Еще. Раз. Я.

Услышу. Об этом уроде...

Аффект с головой. Боже... я ее чуть не ударила? И почему это было так легко?.."

Сейчас похожей реакции нет и в помине. Почти спокойно выслушиваю лирическое описание перескока на пятый уровень... Логично. Мягко... Затишье перед бурей... И тут планка с треском падает. Слова достигли своей цели.

– Пятый уровень...
– вилка об пол. Теперь поздно. Чувствую, что задыхаюсь. Дима, скажи, что ты пошутил. Пожалуйста. Умоляю тебя... Скажи, что прикалываешься, и я сделаю все, что ты захочешь. Хочешь, не встану с колен до вечера и забью на боль?! Чего ты, мать твою, хочешь?!

Ужас накрывает с головой. Он что-то говорит, но я его не слышу, только крайним отсеком сознания ощущаю отголоски беспокойства. Конечно же... Съехавшая с катушек рабыня - не прикольно... Взгляд помимо воли задерживается в районе развитых грудных мышц. Совсем недавно от одного только взгляда на это тело у меня пересыхало горло и порхали алые бабочки чуть ниже живота... Возьми вилку, всади в него с размаху, пусть он заткнется!

Ужас только усиливается, когда я понимаю, что не смогу... Что это, епт вашу мать, живой человек. Что мне проще будет ненавидеть себя и ползать в его ногах, чем сделать то, о чем я подумала...

Он уходит, а меня накрывает кошмаром безысходности. Все правильно. Я даже грохнуть его не могу. Я слабая. Не рыпалась бы, прикидываясь сильной - ничего бы этого не было. Он прав во всем. Мое место на пятом уровне. Сабы и то заслуживают больше уважения своей смелостью. Я не такая...

На что это похоже? Серая пелена, звуконепроницаемая и неумолимая, которая начинает медленно, но неотвратимо обволакивать сознание. Я не знаю, какой цвет безумия. Наверное, он серого оттенка. И у безумия их гораздо больше 50... Пятый уровень. Пятерка - высшая оценка в школе... Это значит, что все хорошо, да? Вязкая кисея гасит ужас. Однозначно, хорошо. Пошатываясь, дохожу до ванной. О. Бритвы. Он испугался, что я убьюсь ими нахрен, глупый. Чего ради? хватаю на автомате бутылку детского масла. Юля, на дворе лето. Твоя кожа нуждается в увлажнении. Безумие этого парня - не повод об этом забывать... Сосем не повод...

Страшно мне стало потом. Когда я подумала что, возможно, это и были первые звоночки безумия. А сейчас же они оберегали меня защитным серым коконом. Может, мне бы не удалось его прорвать, но приближение к точке невозврата все решило за меня... Серый саркофаг разлетелся на осколки от его слов... Такой жестокий контраст после нежных прикосновений во время массажа. Был даже миг, когда мне до боли захотелось развернуться и обвить его шею руками, словно это могло уберечь от всех кошмаров. В этом даже не было никакой игры. После душераздирающего, жестокого объявления о наших дальнейших отношениях мне нужно было ощутить, что он живой. Что его сердце тоже бьется. Миг защиты и покоя, чтобы я поверила, что все будет хорошо, вне зависимости от номера уровня.

Дай мне хоть частичку этой уверенности, и я попытаюсь. Из последних сил. Дай мне гарантии. Самые безумные и нелогичные. Только не загоняй меня в угол. Это вряд ли закончится чем-то хорошим... Я готова войти в этот мир, которым правят мужчины... Если я буду знать, что никогда не разобьюсь в результате твоих действий...

Он не услышал. Или не захотел. Пронзающие, словно кинжалы, слава, славно в издевку сказанные хриплым эротичным шепотом, вспарывают занавес серой кисеи. Но она не поддается. Нет. Она становится плотнее, сжимая изнасилованное сознание, приобретает пугающе - чарующий оттенок грозового неба, миг, и кинжалы слов не причиняют вреда. Неизвестно, как ему удается уловить эту перемену, и в ход идут прикосновения. Там, где меня никто не касался прежде. И эти действия атакуют грозовые стены с обратной стороны...