D/Sсонанс
Шрифт:
Меня ничего не удерживает от отчаянного шага. Не привыкла видеть меня на коленях? Просто пойми сейчас это так, как должна! Не ищи в этом слабость и повод свесить ноги с моей же шеи! Выруби хоть раз этот переключатель и дай до тебя достучаться! Мы можем по-иному! Мы перепишем этот гребаный алгоритм, пусть система летит к чертям. Твою мать, Юля! Просто протяни руку в ответ! Не обрекай нас на безответное одиночество и негаснущую ненависть в перспективе, мы выпили ее до дна, второй раз просто не осилить!
Долбаный звонок... Уже почти готовые согнуться колени остаются выпрямленными. Вашу мать, нашли время!
Реутов, полковник феодосийского департамента СБУ, сух и лаконичен. Выявили
Ты дрожишь, и от панической атаки в твоих глазах мне хочется разбить кулаками стену. Ты подумала... Конечно. Ты именно это подумала... Момент упущен, но я осуществлю задуманное в любой момент! Как ты можешь не чувствовать, что именно со мной ты в абсолютной безопасности? Опять закрылась? Юля, сдайся хоть сейчас. Не ужасу моей Тьмы, а пониманию того, что сама не хочешь существовать вдали от меня!
– Юля, я сказал, что заботится о тебе - мой долг? Уже сегодня с тем, кто преследует твою сестру, поговорят. Объяснят популярно, что он не прав. Ей ничего не угрожает. Не дрожи ты так!
Я снова говорю не то, что собирался... Глажу ее волосы и пытаюсь передать прикосновением возможный максимум тепла и спокойствия, плевать, если собственная психика после этого заледенеет. Почему так трудно донести до ее сознания свои настоящие чувства, особенно после того, как мы начали чувствовать друг друга непостижимым образом? Мне надо собраться с силами и мыслями без права на ошибку, пояснить ей это так, чтобы не осталось ни страха, не сомнений. Как можно быстрее... Как только она обсудит со своей подругой вопросы касательно сестры, я это сделаю. Мы заигрались. Надо положить этому конец, если я не хочу потерять свою девочку окончательно. Жду окончания разговора, чтобы заключить ее в объятия и наконец, убедить, впечатать в уставшее сознание тот факт, что ни боли, ни слез, ни переживаний больше не будет...
С опережением даже не на минуты... Даже не на секунды... На их гребаные микродоли взрывается персональный ад.
... Нет. Ты испугалась. Я не оставил тебе выбора. Я сам во всем виноват! Юля! Юля, девочка моя, остановись. Не надо уничтожать то, что было, не разобравшись в этом до конца! Что ты делаешь? Да разрушь, наконец, свой гребаный защитный саркофаг, он тебе больше не нужен... Не сейчас, и никогда больше не понадобится! Нет. Молчи... Зачем?! За шаг до счастья. До нас с тобой вместе. До окончательного признания в том, что я готов повернуть свою жизнь на 180 градусов, моя любимая, уставшая быть сильной девочка! Юля, что ты, мать твою, сделала?!
Как всего шесть слов могут разрушить всю жизнь, которая только обрела надежду на счастье, одним хлестким и выверенным ударом?!
– Подписала тебе смертный приговор, е..нутый садист!..
Стреляй мне в сердце. Помни про контрольный. Все это лишено смысла, потому что я опоздал...
Нет грохота обвала. Нет даже сухого щелчка выстрела. Этот разрывной снаряд прошел навылет, расправив смертельные металлические лепестки. Они не зацепили сердечной мышцы, вопреки всякой логике. Они задели сплетение эмоционально насыщенного огня, того самого, который не гаснет ни на миг с тех самых пор, как я тебя впервые увидел. Задели, но не смогли погасить, ни на миг. Только отравить смертельным холодом, лишив сил как-то этому воспрепятствовать. Много ли надо, чтобы разрушить прежний мир?
Было бы странно ожидать чего-то другого после твоего триумфального выступления... Почему этот внутренний голос
Леденящий холод абсолютной тьмы отступает, рассеиваясь рваными клочьями за секунду до того, как взметнувшийся кулак замирает в воздухе. В ее глазах ужас, недоверие, и вместе с тем... злорадный вызов. Давай, покажи мне монстра. Я же ничего другого в твоем исполнении видеть не желаю. Нацепи вместе с этим ударом тавро Е..нутого садиста, я просто не представляю тебя чем-то другим в своей жизни!
Почему ментальные вторжения никогда не выбирают верного времени и места?
– Зачем?
– это риторический вопрос. Я не рассчитываю услышать ответ, он уже вряд ли что изменит. Я просто оттягиваю неизбежность, словно это может что-то изменить. Только звук собственного голоса сейчас вспыхнул ярким факелом, который с минуты на минуту погаснет, но пока еще в состоянии удержать абсолютную Тьму на расстоянии гребаного полуметра. От нее уже нет спасения, слишком долго она была зажата оцеплением здравого рассудка и надежды на что-то невероятное, ошеломительное, и... как сейчас оказалось, недостижимое. Она больше не оставит мне выбора. Она зажала в тиски, использовав беспроигрышную коварную тактику - позволить почувствовать себя победителем, зашла с тыла, разрушив полузабытые укрепления одним щелчком своих тонких пальцев. У моего мрака всегда было сердце и сущность жестокой эгоистичной суки. И, наверное, те самые глаза.
Боль разворачивает тугую спираль. Неумолимо. Быстро. Почему я больше не могу это остановить? Юля, не смотри на меня так. Услышь хоть сейчас. Просто сотри с губ эту гребаную улыбку Далиды. Останови это безумие, с которым мне не справиться в одиночестве, пойми уже, наконец, что мой мрак тебе не союзник. Он уничтожит тебя как ненужного свидетеля, потому что ты свою роль отыграла. Прямо сейчас, отпусти уже свою необузданную дерзость со знаменем непримиримости наперевес, не позволяй никому управлять тобой! Юля! Это не твой путь...
Яркий свет огня слабеет. От Тьмы не сбежать. Только встретиться с глазу на глаз, принять как неизбежность, возможно, именно тогда будет призрачный шанс выиграть затянувшийся поединок. Не время сейчас устранять второстепенные фигуры на шахматной доске собственного безумия, это верная смерть.
Отсчет неверных шагов до двери. Никогда еще это расстояние не было столь длительным и изматывающим. Сбежать. Гребаные осколки никого не зацепят. Я вернусь. На очередной виток этой преисподней, которую уже не получится оправдать никаким аффектом...
У моей Тьмы случается извращенное проявление благородства. По сути, ей иногда не чуждо ничто человеческое. Наверное, она набралась в растиражированных кинолентах красивых штампов в духе Квентина Тарантино и ему подобных. Замереть в шаге, опалить черно-изумрудным отливом своего пронизывающего взгляда... Не хватает руки на сердце - ах, какой достойный был противник, как жаль, что мы по разные стороны баррикад, бой ты вел красиво! И если б после этого смертельный удар и полуискреннюю панихиду в безмолвные серые небеса! Нет, куда интереснее оставить в живых, заполнив каждую клетку экспансией черной глянцевой неотвратимости. Последний дар за мужество и отвагу - я оставлю тебе твою любовь, не бойся. Я же женщина! Черный с красным так прекрасно гармонируют, ты мне веришь? Нет? А спроси у нее. Она определила цвета вашего безумия едва ли не с первых дней. Не благодари! Ты думал, я не люблю слезливые девичьи мелодрамы? Все мы люди, и я верю в это чувство. Только рядом со мной оно не большое и светлое. Оно цвета твоей крови.