Да будет любовь!
Шрифт:
Джонатон вздохнул:
– Неужто в этом городе все что-то знают обо всех?
– Не все, но я определенно знаю. – Джудит засмеялась. – Ты не должен удивляться тому, что я стала доверенным лицом некой рыжеволосой молодой леди, которая сегодня нанесла мне визит.
– Нанесла визит? Зачем? – Джонатон подозрительно уставился на собеседницу. – Впрочем, я не хочу этого знать, поскольку мне это совершенно безразлично. – Повисла неловкая пауза. – И все же, что она сказала тебе?
– Я не могу разглашать конфиденциальную информацию: это никому не пойдет
Маркиз нахмурился:
– Я уже знаю об этом.
– Меня бы это позабавило, если бы я сама так тебя не обожала. – Джудит с сочувствием посмотрела на маркиза. – Ты выглядишь откровенно несчастным; кажется, я никогда раньше не видела тебя таким.
– А я никогда и не был несчастным.
– Потому что никогда не был влюблен.
Маркиз неохотно поднял взгляд; для него было довольно оскорбительно признаваться женщине в подобных интимных вещах.
– Да, никогда.
– И поэтому сейчас ты выглядишь даже более огорченным, чем минутой раньше. – Джудит положила ладонь ему на плечо. – Я тоже не была влюблена в тебя, так что нет нужды выглядеть таким убитым: ты словно боишься, что разобьешь мне сердце своим признанием.
Джонатон пожал плечами:
– В таком случае я определенно ничего не потерял вплоть до нынешнего дня…
– Или потерял все. Эмоции, чувства, ощущения усиливаются, когда человек влюблен. Конечно, тоска, сомнения, нерешительность тоже присутствуют, однако светлые стороны любви оказываются гораздо ярче и сильнее. – Джудит рассеянно дотронулась до подвески, украшавшей ее шею. – Это самый близкий путь к чистейшей радости, которую можно познать в этом мире. – Она подняла взгляд на маркиза. – Вот что ты потерял, глупыш.
Джонатон молча смотрел на нее, не зная, что сказать в ответ.
– Если бы мне так же повезло и я бы почувствовала себя такой же несчастной, как ты сегодня, я воздала бы хвалу Господу. – Она глубоко вздохнула, а затем улыбнулась вежливой улыбкой. – Это соответствует тому, что ты ощущаешь сейчас?
– Я бы не мог выразить свои чувства лучше. – Маркиз покачал головой. – Не смог бы отыскать для этого нужных слов.
– Возможно, ты мог бы сделать это на бумаге? В конце концов, ты писатель, а это много значит.
– Я пытался сделать это в рассказе, который писал по рисункам Фионы, но все равно не выразил всех своих чувств в словах. Тем не менее это, возможно, лучшая из написанных мною вещей. Во время работы я испытывал вдохновение. – Он бросил на нее беспомощный взгляд: – Скажи, что мне теперь делать, Джудит?
– Ты просишь моего совета? – Она вскинула бровь. – Опять?
– В прошлый раз ты не слишком мне помогла.
– Разве? – Джудит бросила взгляд на Фиону, которая на этот раз танцевала с новым кавалером. – По-моему, я сказала тебе, чтобы ты подружился с ней, разве не так?
– И где же результат?
– Боюсь, ты просто
– Возможно, хотя думаю, между нами все же возникла своего рода дружба.
– Дружба? Это отличное начало.
– Но, Джудит…
– Ну как я могу отказать тебе? Ты расчувствовался, словно потерявшийся щенок… – Джудит вздохнула. – Очевидно, ты и впрямь нуждаешься в помощи. Смею предположить, что ты не получишь ее от своих друзей, ни один из которых, насколько мне известно, не преуспел в отношениях с прекрасным полом. Итак, вот тебе мой совет: если ты не хочешь, чтобы Фиона вышла замуж за кого-то другого и исчезла из твоей жизни навсегда, ты должен сказать ей о своих чувствах.
– Ну да, только это совсем не так просто. – Джонатон вздохнул.
Джудит снова засмеялась, но уже тише:
– Я и не говорю, что это просто. И все же рекомендую тебе покаяться и попросить у нее прощения.
Маркиз приосанился:
– Нет уж, не стану я извиняться и каяться. Я никогда ничего подобного не делал в своей жизни и впредь не собираюсь.
– А я считаю, тебе нужно это сделать. Просьба о прощении – не такая уж высокая цена, и сейчас самое время для этого.
Некоторое время маркиз колебался, затем передал Джудит свой бокал и шагнул по направлению к танцующим.
– Что ты задумал? Не делай глупостей, – встревожилась Джудит. – Просить прощения надо не здесь и определенно не сию минуту. – Она вернула бокал Джонатону. – Сейчас никто не знает о проблеме Фионы и о том, что она должна выйти замуж за человека, которого не любит, но если ты сделаешь нечто привлекающее внимание, это неизбежно породит самые нелепые сплетни.
– Но Фиона не может выполнить условия отцовского завещания!
– И ты считаешь, что твой план обеспечить приданое ее сестрам с помощью книги с рисунками сомнительного характера тут поможет? А как насчет того, что вы провели вместе довольно много времени без присмотра дуэньи?
– Ерунда! Кроме того, рисунки – это искусство, притом достойное уважения.
Едва Джонатон произнес эти слова, как тут же понял, что найдется немало людей, которые увидят в этих рисунках лишь скандальные изображения обнаженных людей. Однако он и не думал сдаваться:
– Когда мы работали вместе, дверь всегда была открыта, и за ней не происходило ничего такого… Как бы это сказать…
Джудит недоверчиво вскинула бровь.
– Да, конечно, иногда… – Голос Джонатона упал до шепота.
– Вот именно, иногда. – Джудит строго посмотрела на маркиза. – К тому же я не уверена, что ты и правда заявишь о своих намерениях.
– А почему бы нет? Джудит бросила на Джонатона полный сочувствия взгляд:
– Она может не поверить тебе.
– Это еще почему?
– А ты как считаешь? Ты ведь не можешь просто подойти к ней и сказать: «Я был не прав, но теперь образумился. Я должен был принять твое предложение сразу, потому что ты для меня идеальная женщина».
– Конечно, я так не скажу. – Маркиз вдруг задумался. – А впрочем, почему бы нет?