Да, это мой мужчина
Шрифт:
Шеридан приветливо посмотрел на брюнетку, ответившую призывным взглядом.
— Брак — это не цель, а крушение всех надежд, — она обратилась к своей подруге, но фраза предназначалась Шеридану.
Он попытался было снова присоединиться к группе очень важных персон, но не стал этого делать, а, остановившись возле подвыпившей супруги продюсера, улыбнулся ей старомодной блаженной улыбкой. В ответ дама разразилась слезами.
— Такой молодой, такой красивый и… такой ненормальный.
Ну что ж, значит, такова судьба. Если на этой тусовке не
— На этой вечеринке уже трое мужчин сказали мне, что я самая красивая женщина в этом зале. Один из них был абсолютно трезв!
— Я тоже трезв, но могу сказать и больше. — На лице Шеридана заиграла несмываемая улыбка соблазнителя. — Что вы думаете о полуночном пикнике на берегу…
Блондинка погрозила ему пальчиком.
— Просто фантастика, даже если вы негодяй! — смеясь, воскликнула она.
Шеридан усадил ее в свой автомобиль. «Безмозглая погремушка, — думал он, — но как сложена!» Он почувствовал непреодолимое желание, когда они в лунном свете расположились на пляже, приступив к уничтожению шампанского, икры и мороженого, предусмотрительно запасенных Шериданом для подобных случаев.
Затем, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание, он произнес:
— Трудно даже представить, что на другом берегу океана тоже живут люди… — Никакой реакции. Пришлось продолжить: — Что вы об этом думаете?
— У меня принцип — вообще никогда не думать! — Блондинка вызывающе смотрела на него — полногрудая, смешливая белокурая бестия.
Обескураженный Шеридан решил ограничиться пикником, хотя затеял все совсем с другой целью. У шампанского и икры вкус кажется несравненно лучше, когда ими наслаждаются в закрытых помещениях, — во всяком случае, нет песка в бокалах и он противно не скрипит на зубах. А чтобы со вкусом есть мороженое, не обязательно при этом созерцать морской прибой. Что делать — невезуха. Пропал вечер, совсем пропал.
— Слишком много страсти, Уорд! Слишком много! Не забывайте, что вы всего лишь приглашенный актер в этом фильме!
В ответ Шеридан одарил Чанга ослепительной улыбкой, специально предназначенной для режиссеров, пребывающих в плохом настроении. Губы улыбаются, а в глазах — стальное выражение, холодное, как туман.
— Я не изображаю страсть, Джо, я просто хочу хорошо сыграть свою роль, а не халтурить! — Под конец своей тирады он бросил на режиссера взгляд, ясно показавший, кто именно здесь халтурщик.
Джо Чанг набросился на него, как изголодавшаяся барракуда.
— Черт побери, это одна из последних ваших сцен! Вам нужно просто и спокойно произнести свою фразу! Это все!
— Но я же приглашенный актер, Джо! — Кротко произнес Шеридан. — Приглашенный актер,понятно вам? Я не могу
— А почему бы и нет? — Джо Чанг побагровел. — Да я с тебя шкуру сдеру!
Шеридан продолжал издевательски ухмыляться, словно сказанное к нему не относилось. В конце концов, речь шла о реплике, которую надо было произнести.
— Все дело в интонациях, Джо. Какое слово вы хотели бы выделить — шкуру или сдеру? От этого сразу изменится смысл. Мне кажется, что в этой фразе надо подчеркнуть сдеру. Это очень образно.
Чанг грохнул кулаком по подлокотнику своего кресла.
— Вы выделите слово шкуру, ясно вам? Я требую, чтобы… — Чаш прервал свою речь, так как в этот момент кто-то сунул ему в руку радиотелефон.
Возмущенно тряхнув головой, Шеридан повернулся к своей партнерше.
— У меня нервы на пределе, а он преспокойно болтает по телефону. Так мы не скоро сдвинемся с мертвой точки.
Актриса обеспокоенно взглянула на Чаша.
— Он великий комик… К сожалению, это его единственное достоинство.
Глаза Уорда сверкали неподдельным негодованием, когда он вновь обратил свой взор на режиссера, продолжавшего орать в телефонную трубку.
— …я не могу использовать в этой роли! Это исключено! Он ничего не понимает, лезет во все на свете и вечно огрызается!
— Наверно, это он о самом себе, — хмыкнул Шеридан.
Участники сцены, довольно откровенно посмеивавшиеся, заняли свои места, и Джо Чанг сделал знак оператору. Шеридан бодро произнес свою фразу, намеренно подчеркнув слово «сдеру». В нем действительно был силен дух противоречия.
Несколько смягчившись, Чаш проинструктировал актера относительно последней сцены и поискал глазами его партнершу, которая сегодня еще не появлялась на площадке.
— Приведите сюда Рэйчел! — прорычал Чаш своему ассистенту. В голос режиссера снова вернулась мягкость, когда он посмотрел на Шеридана, удобно устроившегося за столом, на котором стоял настоящий, не бутафорский шоколадный торт. — Вы сидите здесь и… Что дальше? — Злое выражение на лице великого комика сменилось недоверчивой миной — ассистент что-то прошептал ему на ухо. — Что? Что, вы говорите, она делает?
— Опять застряла! — выведенный из себя ассистент забыл о пристойном шепоте. — Она до того толста, что застряла в туалете костюмерной. Костюмерша попыталась вытащить ее, но не смогла… и вот…
Ассистент не успел договорить, как Чаш вскочил с места и в сопровождении почти всех актеров и половины технического персонала ринулся в костюмерную. Один Шеридан остался невозмутимо сидеть за столом. Гораздо больше, чем акция по вызволению толстухи из туалета, его интересовал торт, стоявший перед ним во всем своем шоколадном великолепии. От этого зрелища у актера разыгрался нешуточный аппетит. Ради справедливости надо сказать, что актеров кормили бутербродами и булочками с чаем, но что прикажете делать, если с голодом невозможно справиться, а перед глазами маячит вызывающе вкусный торт?