Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Линн Джонатан

Я от всей души поблагодарил Дэвида Билу за его поистине бесценный совет. Мои немедленные и решительные действия произвели на него, как он сам выразился, «неизгладимое впечатление».

– Джим, теперь ты не только отпугнешь воинственных йеменцев, но и нагонишь страху на свой МИД, – с довольной улыбкой заметил он, выходя от меня через боковую дверь.

Он прав, тысячу раз прав! Я сам с огромным нетерпением жду, что будет дальше. Наше министерство иностранных дел – это самый настоящий рассадник трусости и

нерешительности!

20 апреля

Победа! Полная и безоговорочная победа. Я был настолько возбужден, что, несмотря на усталость, долго не мог уснуть. Тем не менее, сегодня с раннего утра уже был у себя в офисе. Я просматривал последнюю почту, когда дверь неожиданно открылась и в кабинет вошел Хамфри.

Очевидно, МИДу не потребовалось много времени, чтобы сообщить секретарю Кабинета о происходящем, поскольку он сразу же отправился ко мне.

– Если не ошибаюсь, – произнес он голосом, в котором безошибочно угадывалась враждебность, – наш германский батальон ВДВ уже в воздухе.

– А где же еще ему быть? – с откровенной ухмылкой произнес я. И даже пожал плечами.

Секретарь Кабинета холодно посмотрел на меня.

– И кажется, взял курс на остров Святого Георгия?

– Совершенно верно, – охотно подтвердил я. – Должен там приземлиться где-то часа через два.

Моя простая и откровенная манера разговора, похоже, его нисколько не успокоила.

– Не слишком ли все это неожиданно, господин премьер-министр? – недовольно поморщившись, спросил он.

Я согласно кивнул.

– Да, неожиданно. Но не слишком. Просто мне вдруг захотелось проявить хоть немного доброй воли, Хамфри. Знаете, иногда так хочется сделать что-нибудь в этом духе.

– Чего никакие скажешь о нашем МИДе, господин премьер-министр. Во всяком случае, сегодня утром.

– На самом деле? – с невинным видом спросил я. – Интересно, почему?

– Визит «доброй воли» до зубов вооруженного батальона ВДВ в государство со столь нестабильной политической обстановкой может рассматриваться как в высшей степени провокационный. Подобного рода ситуация чревата взрывом.

Я же ухватился за его слово «взрыв».

– Но, Хамфри, вы же сами, причем совсем недавно, уверяли меня, что там нет никаких проблем, так ведь?

Обреченно вздохнув, он все-таки попытался выбраться из угла, в который сам себя загнал.

– Да. То есть нет. Никаких проблем. Но ситуация, тем не менее, взрывоопасна… Потенциально. Любое передвижение войск…

– Да будет вам, Хамфри. Мы чуть ли не каждую неделю передвигаем наши войска вокруг нашей Солсберийской равнины. По-вашему, это что, тоже потенциально взрывоопасно?

В наш разговор неожиданно вмешался Бернард. Думаю, искренне желая помочь секретарю Кабинета «спасти лицо».

– На Солсберийской равнине осталось

много неразорвавшихся снарядов. Еще с войны, господин премьер-министр.

Я поблагодарил его за ценный вклад и вполне вежливо попросил Хамфри как можно точнее объяснить мне, что, собственно, могло так обеспокоить наш МИД. В тот момент меня больше всего интересовано, как он все это будет аргументировать.

– Видите ли, господин премьер-министр, это очень чувствительная часть земного шара, – осторожно начал он.

– Но меня неоднократно заверяли в ее абсолютной стабильности.

– Да-да, естественно, в стабильности. – Его глаза вдруг сузились до китайских щелок. Он понял, что снова загнал себя в угол. – Но, к сожалению, очень нестабильной стабильности. Поэтому…

Ему не дал договорить Люк, который в этот момент, постучав, вошел в кабинет со свежей корреспонденцией из МИДа. Его тонкие губы были настолько плотно сжаты, что создавалось впечатление, будто их практически не было. Я открыл кейс, заглянул внутрь, с наигранным удивлением произнес:

– Ого! Как много! – и выразительным взглядом попросил у Люка разъяснений.

– Да-да, конечно же, – неожиданно тонким голоском пропищал он.

– Э-э-э… дело в том, что этот довольно необычный визит на Святой Георгий, судя по всему, вызвал массу довольно необычных волнений… (На языке МИДа словосочетание «довольно необычный» означало «безответственный и дурацкий». – Ред.)

Новости в первой телеграмме можно было считать более чем хорошими: Восточный Йемен отводит свои войска назад, на базу.

– Значит, они все-таки решили не вторгаться на остров? – спросил я Люка. Он с мрачным видом кивнул. Я ведь знал, что он знает, а он знал, что я знаю, что он знает, что я знаю.

В следующей телеграмме Белый дом выражал искренний восторг по поводу нашего своевременного решения нанести этот визит доброй воли. Я показал ее секретарю Кабинета. И, ткнув пальцем в соответствующий параграф, добавил:

– Как видите, если нам вдруг понадобится подкрепление, у них наготове целая дивизия ВДВ.

– Подкрепление чего? – явно вызывающим тоном спросил он.

Меня его агрессивность совершенно не смутила.

– Подкрепление чего? Доброй воли, Хамфри, доброй, – с милой улыбкой пояснил я.

– Господин премьер-министр, могу я поинтересоваться, кто автор этой, с позволения сказать, авантюры? – видимо, не сдержавшись, дерзко спросил он.

– Конечно же, можете, – не повышая голоса, ответил я. – Ее автор… Люк.

Не зная, верить ли этому или нет, Хамфри повернулся к моему личному секретарю, лицо которого на глазах приобрело какой-то непонятный бледно-серый цвет.