Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Шрифт:
Я поинтересовался, почему. Секретарь Кабинета начал было многословно, но совсем неубедительно разглагольствовать о том, какую опасность для свободы выбора представляют собой введение карательного налогообложения и запрет на рекламу продукта, который сам по себе является абсолютно законным. Однако я не дал ему договорить, категорически заявив, что все это не более чем сплошная демагогия и чушь! Никто не говорит о запрете на курение как таковое. Я также поинтересовался, следует ли считать ударом по свободе любое повышение налогов…
От прямого ответа он, как всегда, попытался уклониться.
– Ну… это зависит от того, насколько велико
Забавный ответ. Что ж, попробую развить его, с позволения сказать, аргументацию.
– Значит, повышение на двадцать пенсов можно считать ударом по свободе?
– Господин премьер-министр… – запротестовал он.
Но я не стал выслушивать его надуманных возражений, а продолжил свой нажим.
– Ну а двадцать пять пенсов? Тридцать? Тридцать один пенс? Может ли это считаться наступлением на свободу только потому, что наносится заметный ущерб вашему благосостоянию?
А что, по-моему, ничего! Хотя Хамфри даже не улыбнулся. Только мрачно заметил, что это очень остроумно.
В конце концов мы согласились, что рекламирование является существенным только при наличии свободного выбора, поскольку свободный выбор зависит от наличия полной информации. Таким образом, рекламирование должно осуществляться в интересах обеих сторон процесса. Значит, если табачные компании тратят по меньшей мере 100 миллионов фунтов на рекламу и продвижение своей продукции, то не должны ли они платить такую же сумму на доведение до сведения общественности аргументов против курения? Такой справедливый подход, уверен, найдет полное понимание у всех тех видных и влиятельных людей, которые, как утверждает Хамфри, выступают в защиту свободы выбора.
– Господин премьер-министр, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Боюсь, мне придется еще раз напомнить вам, что принятие этого предложения вызовет весьма серьезные осложнения. Я предвижу возникновение непредвиденных проблем…
– Таких как?… – спросил я.
Мой совершенно невинный вопрос вызвал у Хамфри приступ острого раздражения.
– Если бы я мог их предвидеть, они не были бы непредвиденными! – резко ответил он.
– Но вы сами только что сказали, что уже предвидите их, – бодрым тоном напомнил я ему.
Поняв, что его загнали в угол, секретарь Кабинета предпринял последнюю отчаянную попытку спасти положение.
– Господин премьер-министр, ну а как в таком случае насчет создания соответствующего независимого комитета? Скажем, парламентского… или королевской комиссии?
Тут я задал ему вопрос, который очень хотел задать еще несколько дней назад и только ждал подходящего случая.
– Послушайте, Хамфри, а почему вы так радеете за табачную промышленность?
Как я и ожидал, он предпочел этот вопрос проигнорировать, вместо ответа продолжив:
– А может, комитет казначейства? В качестве первой инстанции…
А вот, наконец, пришел и мой черед.
– Даже не говорите мне о казначействе, Хамфри! Ведь они делают все наоборот. В частности, возражают против моего, казалось бы, логического намерения включить сокращение налогов на полтора миллиарда фунтов в мою новую оборонную стратегию. – Я демонстративно вздохнул, подумал, не переигрываю ли в смысле драматизма, и продолжил: – Конечно, если бы казначейство проявило определенную гибкость, то…
Хамфри,
– Да-да, конечно же… э-э-э… Вряд ли они уже приняли окончательное решение по тому другому вопросу.
Я изобразил на своем лице самое искреннее удивление.
– На самом деле?
– Естественно, нет, господин премьер-министр. Ведь гибкость в таких вопросах – это самое главное. При желании они вполне смогли бы найти приемлемый вариант, нисколько не сомневаюсь.
– Думаете, смогли бы? – недоверчиво переспросил я.
– Безусловно, – уже совершенно другим тоном произнес Хамфри, быстро приспосабливаясь к своему новому статусу переговорщика. – Единственным камнем преткновения здесь может стать то, что в случае принятия антитабачного предложения казначейство будет слишком занято проведением его в жизнь и у руководства просто не останется времени на какие-либо иные сокращения.
Теперь мы говорили на одном, понятном только нам языке.
– Видите ли, Хамфри, – со значением заметил я. – Дело в том, что в смысле приоритетности интересы табачных компаний не идут ни в какое сравнение с интересами национальной обороны.
Теперь Хамфри точно знал, на какую именно сделку я готов согласиться. И ее условия – quid pro quo [34] – были для него вполне приемлемы, это было видно невооруженным глазом. Оставалось только согласовать их с казначейством…
Сегодня узнал о первом, хотя и относительно небольшом осложнении.
Ко мне довольно неожиданно явился Питер Торн.
– У меня потрясающее известие, господин премьер-министр, – начал он, едва переступив порог моего кабинета в палате общин. – Нас полностью поддерживают Британская медицинская ассоциация, Королевский педиатрический колледж и по меньшей мере восемь других высших научных и медицинских колледжей Великобритании!
34
Услуга за услугу – (прим. пер.)
От такой потрясающей новости у меня сердце ушло в пятки. Так быстро? Нет, такого стремительного прогресса не ожидал даже я! Пришлось объяснить ему, что хотя сама по себе новость, конечно же, преотличная, провести его предложение в жизнь немедленно все равно не удастся.
– Да-да, конечно же не удастся, это понятно, – неожиданно быстро согласился он. – Надо только, чтобы в течение ближайших трех месяцев о его поддержке сначала официально объявили как о правительственной политике, а затем в течение года включили в Белую книгу. [35] Так что времени у нас хоть отбавляй!
35
Официальный правительственный документ, представляемый палате общин. В виде «белых книг» публикуются тексты международных договоров и соглашений, участницей которых является Великобритания, доклады королевских комиссий или специальных комитетов министерств по каким-либо конкретным вопросам и т. п. – (прим. пер.)