Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Шрифт:
Он настоятельно попросил меня не делать этого. Сославшись на серьезнейшие последствия, связанные с нашей национальной безопасностью. Интересно, какие? Ведь, по его собственным словам, сама по себе эта информация не является важной. Однако Гастингс продолжал упорно настаивать на том, что хранить от врага в секрете, что мы не умеем хранить секреты, – это наша святая обязанность.
– Какой же это секрет, раз о нем и без нас знают все кому не лень? – задал я риторический вопрос. – Вы же сами только что упомянули о Филби, Берджессе, Маклине, Бланте и Кернкроссе, разве нет? Разве
Но, как оказалось, под врагами Джефри имел в виду совсем не русских, а… прессу. Нашу собственную прессу!
– Когда в семидесятых мы проводили специальное внутреннее расследование по Джону Хальстеду, наши СМИ ухитрились раздуть из этого самый настоящий скандал. Припоминаете?
– Довольно смутно, – честно признался я.
– Тогда пресса позволяла себе огромное количество совершенно безответственных заявлений, ни на чем не основанных догадок и вводящих в заблуждение выводов, – с нескрываемой горечью в голосе напомнил мне Джефри.
– Вы хотите сказать, они намекали на то, что Хальстед был шпионом?
– Да.
– Но ведь он на самом деле был шпионом!
Джефри нетерпеливо дернул головой.
– Да, но им-то это было неизвестно! Они вели себя на редкость нагло и безответственно. Просто кое-какие из их нелепейших догадок оказались довольно точны, только и всего. В любом случае, проведенное расследование сняло с него все подозрения. Полностью и окончательно. Выдало ему, так сказать, чистую медицинскую карту. Впрочем, от их чересчур пристального внимания все-таки ускользнули некоторые вполне очевидные вопросы и ответы. Так что… невольно вызывает сомнение…
Он произнес это настолько многозначительно, что у меня тоже появились невольные сомнения. Догадаться мне не удалось, поэтому пришлось попросить разъяснений.
– Сомнений насчет тех, кто с такой легкостью выдал ему эту чистую медицинскую карту. Не были ли они…
– Вы имеете в виду, простодушными? – спросил я и тут же понял, что сказал глупость. – О Господи! Неужели?… То есть, вы хотите сказать, тоже шпионами! – Он молча кивнул и беспомощно пожал плечами. – А кто возглавлял расследование? – Поинтересовался я.
– Старый лорд Макивер. Но он практически все время болел.
– Болел? Чем именно?
– Чем именно? М-м-м… Скорее всего, это можно назвать возрастным слабоумием. Поэтому фактически оно проводилось под руководством исполнительного секретаря.
– Ну и кто был этим исполнительным секретарем?
Джефри Гастингс бросил на меня горестный взгляд, нервно посмотрел по сторонам и почему-то извиняющимся тоном произнес.
– Кажется, сэр Хамфри Эплби.
– Значит, у вас есть все основания полагать, что он тоже работал на русских?
– Теоретически – да, господин премьер-министр, но… но такое весьма маловероятно. В конце концов, он же один из нас!
– Равно как и Джон Хальстед, – напомнил я ему.
Отрицать очевидное он, естественно, и не подумал.
– В общем-то… да. – Но затем добавил, что других
Я попытался собраться с мыслями.
– Кстати, а не мог он пытаться покрыть одного из нас… нет, одного из них… то есть, одного из вас?
По мнению Джефри, вероятность этого, конечно же, существовала. Правда, весьма отдаленная. Лично он в лояльности Хамфри нисколько не сомневается, и если уж его в чем-то и можно обвинить, то только в чудовищной некомпетентности.
Неужели этого мало? Ведь речь идет о национальной безопасности! Я попросил Гастингса посоветовать мне, как поступить с Хамфри.
– Решать вам, господин премьер-министр. Мы еще не просмотрели все материалы. Вы могли бы, например, начать специальное расследование по деятельности сэра Хамфри. Если, конечно, хотите.
А что, по-моему, совсем неплохой вариант. Хотя при более детальном обсуждении этой перспективы оказалось, что Джефри имел в виду нечто иное.
– Только не на данном этапе, господин премьер-министр. Это может повлечь за собой нежелательные утечки. Новые домыслы и безответственные заявления прессы нам сейчас совсем ни к чему.
– Даже если они совершенно случайно окажутся точными? – не без сарказма заметил я.
– Особенно если они окажутся точными, – охотно согласился Джефри. – Нет ничего хуже, чем точные, но безответственные, а иногда и крайне нелепые догадки наших журналистов. Что же касается сэра Хамфри, вы вполне можете предоставить ему временный отпуск, так сказать, «для приведения в порядок своего загородного садика», пока мы не закончим с оставшимися бумагами Хальстеда.
Мысль привлекательная, что и говорить. И, главное, здравая. Но… Хамфри, несмотря на все его недостатки, выполняет, причем иногда весьма успешно, довольно много важных функций. И, кроме того, он, как-никак, секретарь Кабинета! Нет-нет, пусть работает. Во всяком случае, до тех пор, пока его лояльность не будет поставлена под самые серьезные сомнения.
Джефри Гастингс только пожал плечами и протянул мне папку, на которой крупными буквами было написано: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА», и сказал, что я в любой момент могу предъявить сэру Хамфри содержащиеся в ней свидетельства и потребовать объяснений.
Допрашивать Хамфри? Ну нет, увольте.
– Джефри, если у вас против него нет по-настоящему серьезных подозрений, то, может, нам лучше забыть обо всем этом? – предложил я.
– Что ж, решение, как всегда, за вами, господин премьер-министр, – погребальным тоном пробормотал он. – Хотя, с другой стороны, если вы сейчас ничего не сделаете, а впоследствии вдруг выяснится, что сэр Хамфри… был… одним из них, то… все это может быть совсем неправильно понято. Не говоря уж о том, что, являясь секретарем Кабинета, он отвечает за координацию всех наших секретных служб. То есть от него нет секретов…