Да, мой повелитель!
Шрифт:
— Твоя рубашка тоже испачка… — в отчаянии шепчу я, но договорить мне мешают его губы.
Так меня не целовал еще никто. Жадно, страстно… Еще немного, и я бы сказала, что Серкан был груб, но нет. Это был один из тех поцелуев, о которых пишут в книгах. Поцелуй, который стирает память, поцелуй, который откровеннее, чем секс.
Я не ответила ему, но и не нашла в себе сил оттолкнуть. Конечно, когда я буду рассказывать об отпуске Наде с Людой, я привру, что влепила ему такую пощечину, что в отеле задрожали стекла. Не хватало еще, чтобы они считали меня легкомысленной
В чувство меня привела рука Серкана. И нет, он не встряхнул меня за шкирку со словами «Очнись, девочка!» Он опустил руку и медленно двинулся по бедру вверх, попутно задирая подол сарафана. Я благодарю Бога за то, что он наделил меня маломальским инстинктом самосохранения, и я не потеряла голову окончательно. Напротив: в мозгу у меня сработал сигнал тревоги, зазвенела пожарная тревога девичьего достоинства.
— Пусти! — выдавила я, отпихивая от себя дьявола-искусителя. — Нет!
— Нет? — переспросил он с таким удивлением, как будто я заявила, что земля плоская и стоит на четырех слонах.
— Ты меня бесишь! — я одернула сарафан и выпятила подбородок.
Но никакого устрашающего эффекта мои действия не произвели. Просто я не знала в тот момент, как выгляжу со стороны, не подозревала, что Серкан видит и мои дрожащие, припухшие после поцелуя губы, и грудь, весьма условно прикрытую полупрозрачной от пролитого вина тканью. И в отличие от меня, грудь красноречиво сообщала Серкану, что не против продолжения банкета. Но все это я осознала уже потом, в номере, осматривая себя в зеркале. А тогда, в лифте, я казалась себе стойкой, как кремень, благородной девицей.
— Что? — переспросил Серкан.
Я ведь и забыла, что имею дело с турецким верноподданным! Откуда ему знать, что такое «бесишь»?
— Ты мне не нравишься, — пояснила я, и для ясности добавила: — Я тебя терпеть не могу! Пре-зи-ра-ю! Ненавижу таких, как ты! И я никогда, слышишь, ни-ког-да в жизни не буду с тобой… Ничего с тобой не буду!
— Почему?
— Потому что ты — альфонс! Я знаю таких, как ты! Нищий официант, ищешь тут себе богатых туристок! Так вот, от меня тебе все равно ничего не светит, заруби это на своем наглом длинном носу! — я вошла в раж.
— Значит, ты спишь только с богатыми? — зловеще прищурился Серкан.
— Да! — выпалила я. — Я ложусь в постель только с миллионерами!
На этом я вытолкнула турка из лифта, яростно вдавила кнопку, и двери закрылись прямо у него перед лицом, я едва успела пихнуть ему чертову бутылку вина, которая загадочным образом осталась у меня в руках.
Конечно, я ему соврала! Я никогда не выбирала мужчину, руководствуясь размером его банковского счета. Но Серкану знать об этом было совершенно необязательно. Пусть считает меня алчной, меркантильной, какой угодно. Лишь бы только он и на пушечный выстрел ко мне не приближался.
Глава 2
С того самого вечера мой отпуск стремительно пошел на лад. Как бабка отшептала: ни Серкана с его приставаниями, ни каких-то других назойливых
Солнечные ожоги прошли, кожа покрылась приятным загаром, от расслабона я буквально чувствовала себя заново рожденной. А уж похвастаться коллегам по видеозвонку красивой картинкой — отдельное удовольствие. Каюсь, грешна, но хоть кто-то должен был оценить роскошь моего отеля!
Минус в отдыхе был только один: он слишком быстро закончился. Мне предвещали, что за десять дней я от скуки на стенку полезу, а море и песок набьют оскомину сильнее, чем московский асфальт. Какое там! Я готова была мертвой хваткой вцепиться в ворота, лишь бы не возвращаться в офисную газовую камеру. Ну не успела я соскучиться по своим бесконечным папкам, контрактам и накладным. Иногда мне кажется, что я была бы рада увидеть их снова, только если бы отдыхала где-нибудь в Магадане.
В последний вечер я забросила монетку подальше в море и, зажмурившись, загадала желание поскорее вернуться на прекрасное побережье. О, если бы тогда я знала, какие извращенцы отвечают за исполнение желаний…
Но обо всем по порядку. Я взяла себя в руки, собрала чемодан, перепроверила все документы — паспорт, билет, банковские карты. Приготовила дорожную одежду, поставила будильник в телефоне на два часа ночи, чтобы до трех спокойно накраситься и сесть в обещанный туроператором автобус. Потом подумала — и решила до кучи еще сходить на ресепшн, попросить, чтобы меня разбудили. Да, обычно телефон меня не подводил, но кто знает? К тому же, есть у меня одна особенность: я засыпаю быстро и сплю крепко. Бессонница — вообще не моя история. Есть люди, которые перед перелетом нервничают, ворочаются с боку на бок, так вот, я — не из таких. Я могу вырубиться, где угодно: в метро, в автобусе, за рабочим столом, лежа, сидя, стоя… Нет, правда, однажды я ехала в такой давке, что преспокойно продрыхла всю дорогу, зажатая между чьими-то спинами. Поэтому в моем случае лучше перебдеть, чем недобдеть.
А теперь догадайтесь с трех попыток: кого я встретила на ресепшн? Правильно, Серкана. Едва лишь завидев за стойкой знакомую фигуру, я сразу подумала, что это, наверное, подарок от Вселенной. Ну, чтобы не так жалко было уезжать. А еще я удивилась, с чего он вообще околачивается на ресепшн? Или у них в отеле сотрудники выполняют все функции сразу? Забавно, если наша компания введет такую систему: сегодня ты юрист, завтра логист, послезавтра — сисадмин… Бардак какой-то! Но выяснять это или требовать другого администратора у меня не было ни времени, ни желания. Мне вообще не улыбалось выяснять что-либо у Серкана.
Я нацепила маску ледяного безразличия и двинулась к стойке. Серкан же упорно делал вид, что не замечает меня, хотя там кроме нас с ним никого не было, а стук моих каблуков эхом разносился по всему фойе.
— Добрый вечер! — кашлянув, произнесла я.
— Чем могу помочь? — он даже не поднял глаз, сосредоточенно заполняя какой-то бланк.
Тоже мне, «Гордость и предубеждение»!
— Я хочу заказать услугу «будильник». На два часа. Номер четыре два ноль пять.
Серкан сделал какую-то заметку и соизволил, наконец, на меня посмотреть.