- Да они как две капли воды! - Нет, она хуже

Адский жнец

– Нет.

– Считай, что только что сказала, – улыбнулась Северина, глядя на близнеца. – Ну, отправляемся прямо сейчас.

– Ночь на дворе, ты куда собралась?

– У меня… предчувствие, если хочешь. Я чувствую, что что-то скоро случится. Что-то нехорошее.

– Это чувство тебя подводило?

– В том-то и дело, что нет, – покачала головой Снейп, закусывая губу и обнимая себя за плечи. – Доверяя этому чувству, я ни разу не ошибалась.

– И тебя это пугает, – понимающе кивнул Северус, поднимаясь.

– Ты куда?

– Собираться. Если случится что-то нехорошее, нам не помешает помощь в виде зелий и некоторых ловушек. Что ты так на меня смотришь?

– Ты сказал “нам”.

– И что?

– Да нет, ничего, – Северина

поднялась на ноги, обошла кровать и прижалась к зельевару, касаясь щекой груди брата. – Спасибо тебе.

Северус обнял сестру в ответ, чувствуя тепло. После всего, что с ним произошло, он старался свести тактильный контакт к минимуму, а лучше, вообще его избегать. Но с близняшкой такого не было. Прислушавшись к своим ощущениям, зельевар понял, что ему даже нравится вот так обнимать сестру.

– Думаю, нам пора собираться.

– Ты прав. Но как объясним все директору?

– Я сам с ним поговорю. Собирайся. Как закончишь, спустись в подземелья, к моим покоям.

– Хорошо.

Собрав вещи и не забыв оружие, Северина спустилась в подземелья, как и просил Северус. Волшебница обеспокоенно закусывала губу и переминалась с ноги на ногу, пока зельевара не было.

Когда он показался, Снейп облегченно выдохнула. Ни слова не сказав, зельевар открыл дверь в свои покои, и лишь когда дверь закрылась за их спинами, сумел выдохнуть спокойно.

– Что сказал директор?

– Я попросил его отпустить меня и тебя на все рождественские каникулы.

– А что сказал?

– Сказал, что мы с тобой хотим навестить могилу матери. Он отнесся с пониманием и пообещал разъяснить все Амбридж, которая слишком пристально начала следить за мной последнее время. Да и на тебя она как-то косо поглядывает, все строчит в своем блокноте.

– Я тоже это заметила, – кивнула Северина, прикусив губу.

– Ты готова?

– Я да, но готов ли ты?

– Все необходимые зелья я взял, так что отправляемся. Дай мне руку.

– Но ведь из замка нельзя…

– У меня есть вот это, – зельевар показал свиток пустого пергамента. – Старый знакомый, который был мне должен, изготовил это по моему заказу. Хотя и ворчал, что я дал ему так мало времени. Перед тем как я пошел к Альбусу, отправил патронус. После разговора ко мне прилетел посыльный и принес вот это.

– Это…

– Да, порт-ключ. В сам Нурменгард мы попасть не сможем, но окажемся к нему очень близко. Ты готова? – зельевар протянул руку сестре, глядя ей в глаза.

– На все сто, – Северина сжала пальцы близнеца, решительно кивнув.

Совершив рывок, они приземлились рядом с едва видимой тропинкой. Шел сильный дождь, но даже малейшее дуновение ветерка напрочь отсутствовало. Как, впрочем, щебет птиц, или малейшие звуки природы.

Однако стоило поднять взгляд, как дыхание замерло. Замок несколько обветшал, местами уже крошился кирпич, но нельзя было не признать, что здание было прекрасно. Хотя природа понемногу отвоевывала свои права и вступила на территорию, принадлежащую людям.

– Северус, это…

– Да, это Нурменгард.

– Нам в Дурмстранге рассказывали, что он выглядит иначе и находится…

– Никто, кроме Гриндевальда и Дамблдора, не знает, как именно выглядит Нурменгард, где он находится и действительно ли Гриндевальд заключен там Альбусом.

– Но раз неизвестно, как об этом узнал ты?

– А я и не знал. Этот знакомый, о котором я тебе говорил, живет неподалеку отсюда. Эта надгробная плита, рядом с которой мы стоим, принадлежит его старшему брату и младшей сестре. Они погибли здесь в те времена, когда Гриндевальда только-только заключили сюда.

– Как это произошло? – спросила Северина, присев перед надгробной плитой на колено, наплевав на дождь и грязь. Ее одежда, в отличие от одежд Снейпа, отталкивала воду.

– Он не слишком любил об этом говорить, но однажды выпил и разговорился, – не смотря на то, что зельевар уже промок до нитки, он отвечал на вопрос сестры. – Они все вместе пришли сюда, завидев незнакомого мужчину с яркими волосами. Это был

Альбус. Да, он не постоянно был седой. Альбус нес на плече мужчину с золотистыми волосами. Это был Гриндевальд. Поначалу они боялись приближаться к замку, хотя до этого постоянно там играли. Но любопытство взяло свое, и они проникли в здание, ставшее тюрьмой самому темному волшебнику тех времен. Как бы странно и дико это не звучало, но Гриндевальд оказался не таким ужасным, каким его выставляли. Понимая, что он может напугать детей, Гриндевальд вел себя предельно вежливо и осторожно. Это продолжалось до тех самых пор, пока дети к нему не привыкли. Юная Элайла, так звали девочку, первой потянулась к мужчине, принеся сплетенный ею венок и надев его волшебнику на голову. Братья, видя, что Гриндевальд не собирается причинять им вреда, тоже начали расспрашивать узника Нурменгарда, желая узнать, откуда он прибыл. В конце концов, Гриндевальд привязался к детям и понял, что здесь не так уж и плохо. Однако счастье длилось всего каких-то два года. Пришедшие из Англии последователи доброй власти, хотя на самом деле они были простыми преступниками, что убивали сторонников Гриндевальда. Они последовали за убеждениями Дамблдора лишь потому, что таким образом им можно было убивать тех, кто пошел против мага. И вот, придя в Нурменгард за головой Гриндевальда, они застали Элайлу и ее старшего брата Ника близ стен тюрьмы, в которой томился Гриндевальд. Девочка собирала цветы, чтобы сплести красивый венок для дяди Геллы, как она называла Гриндевальда. Первой убийц заметила Элайла. Она спросила у них, мол, вы пришли навестить дядю Геллу? Преступники, услышав, как девятилетняя малышка называет темнейшего мага времени, вошли во вкус и с жестокостью убили Элайлу и Ника. Средний же брат, Дин, в этот день оставшийся с матерью, дабы помочь той по дому, остался жив. И лишь ближе к вечеру Дин пошел в Нурменгард. Подходя к тюрьме, он нашел тела сестры и брата. В тот день его крик, полный боли, разорвал тишину, царившую в том месте. Дин не решался в одиночку прийти к Гриндевальду, да и не до того ему было. Похороны сестры и брата, безутешная мать, отец, что запил и ушел из семьи. Однако он все же пошел к волшебнику, заточенному в Нурменгарде, и рассказал, что Элайла и Ник больше не придут, их нет в живых. Да и сам Дин вряд ли придет сюда еще раз, ведь с этим местом связаны столько счастливых воспоминаний, которые теперь причиняют лишь боль, хотя до этого делали юношу счастливым. В тот самый день, Гриндевальд желал умереть. Он осознал, что гибель Ника и Элайлы произошла по его вине. И с неба хлынул дождь, смывая кровь и будто плача вместе с Дином, что не выдержал и разрыдался в присутствии Гриндевальда. При матери он не рыдал, ведь той и так было плохо. Этот дождь, начавшийся несколько лет назад, продолжает идти.

Зельевар замолчал, молчала и Северина, обводя пальцами надписи, выбитые на надгробной плите.

Элайла и Николас. Любимые дети. Любимые брат и сестра. От любящих вас матери, отца и брата. Вы будете с нами всегда. Память навеки.

– Пойдем, – Северина решительно поднялась на ноги и начала движение по направлению к недружелюбно выглядящему зданию.

Толкнув дверь, которая с противным скрипом поддалась, Северина щелкнула пальцами, создавая небольшой светящийся шарик. Подбросив его вверх, словно подкинув реальный мяч, Снейп хлопнула в ладоши и шепнула что-то. Что именно, зельевар не услышал, но освещение теперь было.

Закрыв за собой дверь, Северина обдала их обоих струей теплого воздуха, подсушивая одежду. Да и не хотелось, чтобы их нашли (кто именно, даже я типа не в курсе п\а) раньше времени из-за хлюпающей в сапогах и ботинках воды.

Коридор, в котором они стояли, уже наполовину был захвачен действием времени и природой. Обломки напольной плитки, сквозь щели уже пролезали сорняки и даже небольшие кустарники. Часть крыши обвалилась, отчего в коридоре было сыро и… неприятно.

Снейпы прошли чуть дальше и оказались у подножья винтовой лестницы. Лестница вела на самую высокую башню. Тут сверху раздался какой-то скрежет и скрип, как будто кто-то ходит.