Да поможет нам Босс

Калинина Дарья Александровна

И тут же плюхнулась на жесткий деревянный стул. Но сейчас она была довольна и им. Ноги ее уже совершенно не держали. И, о радость, из рук милой, приветливо улыбающейся девушки она получила вожделенный адрес, по которому почти пятьдесят лет назад переселилась семья Назарянов. С чувством выполненного долга она отправилась в гостиницу, чтобы смыть с себя пот и пыль после трудов праведных.

Юлька сидела в номере и с аппетитом поедала абрикосы и ранние персики.

– Попробуй, какая вкуснятина! – бросилась она к подруге с нежным плодом в руках, едва та переступила порог. – Просто восхитительно!

– Ты

была на рынке? – догадалась Мариша, отправляя в рот абрикос, который в самом деле оказался необычайно нежным, ароматным и вкусным. – М-м-м! Восхитительно. А что еще ты делала?

– Перебирала твои фотографии.

– Мои?

– Ну, фотографии, которые дала тебе старуха Акоповна.

– И что?

– У нее был весьма симпатичный старший брат.

– И это все, что тебе удалось узнать?

– А чего ты хотела? Трубка твоя в Армении не берет. Я проснулась днем, тебя нет. Звонила тебе, звонила. Все без толку.

Мариша растерялась. Почему это ее трубка не работает?

– Ах, проклятый склероз! – вырвалось у нее. – Я же ее вчера не зарядила.

Юлька удовлетворенно кивнули и сунула в рот еще один абрикос.

– И пришлось мне целый день прохлаждаться.

– Что делала?

– Гуляла по улицам. Заглянула на базар. Познакомилась с кучей симпатичных мужчин. А у тебя как успехи?

Вместо ответа Мариша прошлепала в душ. И, включив прохладную воду, встала под нежные струйки. Это было блаженство! Марише казалось, что ее кожа даже зашипела, когда на нее попали первые капли. Охладившись, освежившись и подобрев, Мариша выбралась из ванной комнаты. И сказала:

– Собирайся. Поехали.

– Куда?

– Во-первых, покушаем. Я зверски голодна. Во-вторых, купим местные «симки», чтобы не бояться потратить много денег на разговоры между собой. А в-третьих, я нашла адрес, где живут Назаряны.

– Ура!!! – заорала Юлька, моментально спрыгивая с кровати и бросаясь к шкафу, в котором она уже развесила все свои наряды. – Что мне надеть по такому случаю? Платье на бретельках? Или вот эту юбку с шелковой майкой?

На взгляд Мариши, оба туалета были чересчур открытыми. Платье держалось лишь на двух жалких ленточках, которые в любой момент могли развязаться, и Юлька оказалась бы совершенно голой. Нижнего белья это платье под собой не подразумевало. Юбка была приличной длины, но вот ее подол был украшен неровными прорезями, через которые Юлькины ноги и все остальное просматривалось совершенно отчетливо. Про шелковую маечку даже и говорить нечего. Она была откровенно неприличной и открывала куда больше, чем скрывала.

– Надень бриджи и топик, – решила наконец Мариша.

– Фу-у! – протянула Юлька. – Они совсем простенькие!

– Ничего не простенькие! На бриджах красивые кружавчики, а топик с цветочками.

– Но никакой изысканности. Тут все так ходят!

– Вот именно поэтому и ты надень! Совсем не нужно сражать Назарянов своим внешним видом. Они и так будут в шоке от нашего появления.

Но оказалось, что до этого еще далеко. Когда подруги прибыли на такси к нужному дому, у них зародилось определенное сомнение. Это была хрущевка, вполне приличная, увитая зеленью, с хорошеньким двориком. Все могло сойтись. Только вот в нужной

им квартире никто не жил.

– Уехали они, – сообщила горбоносая старуха, выглянувшая из соседней двери. – К морю подались.

– Всей семьей?

– Да какая у них семья? – фыркнула эта бабка. – Муж да его молодая. Вот и вся их семья. Потомством не обзавелись. А чего? Пока детей нет, хлопот тоже никаких. Вот и катаются.

– Погодите, а как же старый Назарян?

– Кто?

– Назар Назарян, – повторила Мариша. – Он получил эту квартиру сорок пять лет назад.

– Может быть, тогда он тут и жил, – пожала плечами старуха. – А теперь тут другие люди живут!

– А вы сами?

– Что?

– Вы тут давно живете?

– Лет десять. А что?

– Не подскажете, есть тут старожилы?

– Кто?

– Ну, люди, которые живут в этом доме с самого первого дня.

Старуха задумалась.

– Идите в семьдесят вторую квартиру, – сказала она наконец. – Там Соломоновна живет. Она вечно во дворе трещит, что всех тут знает. Не женщина, а сорока! Может быть, она вам поможет.

Соломоновна оказалась жилистой сухой бабкой с пронзительными недобрыми глазками.

– Это какие же Назаряны? Уж не те ли самые, у которых сын – убийца?

Этой информацией подруги не владели. Но с интересом согласились выслушать старуху по поводу убийцы Назаряна. А той только того и надо было. Верно охарактеризовала ее первая соседка. Соломоновна была заядлая сплетница. И хранила в своей порядком облысевшей голове много совершенно бесполезного хлама, в числе которого обнаружилась и трагическая история семьи Назарянов.

Верней сказать, трагедия касалась только младшего сына дяди Назара. И старой Акоповне этот молодой на тот момент человек приходился родным племянником. Юношу звали Эмин. И был он тихим и незаметным. Личность его на фоне старшего брата – отличника, активиста и комсомольца, лидера одним словом, – совершенно терялась. В общем, до восемнадцати лет об Эмине можно было сказать только то, что он сын Назара – ударника производства и брат Назара – комсорга школы.

– Мы долго не могли поверить, что парень способен на такое злодейство, – говорила Соломоновна, закатывая свои словно бы выцветшие от яркого солнца желтоватые глаза.

Злодейство, по ее словам, заключалось в том, что юноша убил свою сокурсницу. Во всяком случае, его в этом обвинили. Он отрицать не стал. И угодил за решетку на долгие восемь лет. Семья Назарянов, чтобы избежать позора, спешно обменяла квартиру.

– Никому даже не сказали, где их искать! – злобно шипела Соломоновна. – Только шила в мешке не утаишь. Эмин-то положенный срок отсидел и вернулся. Сама лично его видела, когда он сюда приходил.

– К родителям?

– Родители его тут давно уже не жили, – махнула рукой Соломоновна. – Говорю вам – перебрались на новое место, едва только парня осудили. Да и как им было тут жить? Каждый в глаза мог им сказать, что они убийцу себе на горе вырастили. А и не сказали бы, так сами должны были понимать. Люди ведь все помнят.

– Особенно хорошо они помнят чужие ошибки и промахи, – проворчала Мариша.

Соломоновна язвительности в словах девушки не услышала. И потому кивнула и продолжала: