Да, я счастливчик, и что с того?! Том 1

Романов Илья Николаевич

Не понял. Почему они разговаривают так, словно меня здесь нет? Или прикажете со стороны за этим спектаклем наблюдать?

– Да вроде… нет, – промямлил первый мужик, машинально хватаясь за кобуру.

Я заметил это движение краем глаза.

Так вот, чей это был выстрел… И нахера? Только не говорите, что от смерти меня спасла чистая случайность. Случайность, благодаря которой эта самая пуля так удачно угодила мне не в основание позвоночника, а в жопу.

– Каким же по счету был этот побег? – вновь обратилась девушка ко мне. На лице ее отразилась усталость и какая-то…

грусть, что ли. – И каждый раз одно и то же. Не надоело тебе еще, Димочка, испытывать наше с отцом терпение?

– Я… – открыл было рот, и тут же заткнулся.

Еще б я перед бабой какой-то незнакомой оправдывался! Да кто она вообще такая, чтобы взрослому мужику, лет десять на заводе отпахавшему в поте лица, нотации читать?

– Отведите его в покои. Проследите за тем, чтобы окна и двери были крепко заперты, а доступ к колющим-режущим предметам перекрыт, – раздала она указания, после чего, дружно кивнув, меня подхватили и буквально потащили по направлению к особняку.

– Э-э-э, чё за дела вообще?! – кричал, вырывался, как мог, но удерживали эти типы крепко. – Вы не имеете права держать меня здесь! Насильно! Да я… я ранен! И ты бы только знала куда!..

Обернулся на дамочку в черном платье, и от одной лишь ядовитой ухмылки, которой она меня наградила, холодок по спине пробежал.

– Ты поступишь в академию, Димочка, – едва расслышал я ее грудной удаляющийся от меня голос. – Так или иначе, так или иначе…

Да твою ж мать… Я что, зря четыре года в шараге штаны просиживал? Зря дипломную работу за одну ночь до защиты накатал, обдолбавшись тремя банками энергетика? И вообще, кто она такая, чтобы указывать, что мне делать?!

Но считаться с моим скромным мнением здесь никто не хотел, хоть и господином величали!

– Лицемеры сраные… – прошипел, обернувшись к одному из членов конвоя.

– Как скажете, господин, – кивнул этот хрен мундирный, чем заставил меня в очередной раз выругаться.

Ладно. Раз ничего уже не поделать, и своей пушки при себе у меня нет, придется пока что смириться и плыть по течению. Но если они окажутся каким-нибудь притоном бандюков… а это вполне вероятно, потому что такие хоромы отгрохать на честные деньги нереально… Вот там и будем думать, как выкручиваться. Пытаться сбежать еще раз или переговоры устраивать.

Миновав площадь с громоздким фонтаном, мы поднялись по широкой лестнице на хорошо освещенное фонарями парадное крыльцо. Двери перед нами распахнул усатый мужичок в строгом костюме, и меня мягко подтолкнули в спину. Сложно было не сделать шаг на начищенные до блеска полы особняка.

Твою мать…

Аж рот приоткрыл и глаза выпучил, когда оказался в огромном зале, полным показушной роскоши и богатства сверху донизу.

Чтоб я так жил…

Первой в глаза бросалась лестница на верхний этаж с двух сторон огибающая статую мужика верхом на коне. Затем – массивные люстры, увешанные каплями хрусталя. Полы, стены, мебель… Нет, это не просто логово бандюков. Тут как минимум древнейший клан мафиози обитает.

Кхем. А так ли сильно я хочу горбатиться на заводе за сорок тысяч рублей в месяц? Может, с должным уважением

попросить местного дона Корлеоне принять меня в семью? Или я уже в семье? Та странная дамочка у ворот, кажись, братцем меня обозвала… Не ослышался же я?

– Да сам пойду, – отмахнулся от мужиков, которые попытались снова меня заломать. – Руки, ноги есть. Жив, цел, орел.

Хотя понятие «цел» в моем случае было относительным. Балкой-то меня знатно приложило. Судя по словам мундиров, вдобавок со сточной трубы навернулся непонятно с какой высоты. Для усиления ощущений еще и шальная пуля попала сами знаете куда. Короче говоря, фулл-хаус собрал. Не в покере, так в жизни…

На всякий случай ощупал затылок, взглянул на руку. Ничего. Крови нет. Только штанина в области бедра порвана, но масштабы проблемы в данный момент оценить было трудно.

– Тогда пройдемте, господин.

Парочка мужиков вышагивала впереди меня, парочка позади, чтобы, видать, стрекоча не дал.

Под таким конвоем я и поднялся на второй этаж. Бордовые ковры, картины на стенах вдоль коридоров. Готов был на флаге присягнуть, что любой из этих пейзажей целое состояние стоил, и лично я ни в жизнь бы на такой не заработал. Честным путем, разумеется. А нечестным я и не знал-то как.

Мы свернули направо и шли достаточно медленно для того, чтобы я успевал озираться по сторонам и охреневать.

Созрел в голове еще один вариант развития событий. Что, если я самым чудесным образом оказался родственником какого-то состоятельного человека, а он коньки отбросил? Наследство досталось мне и теперь до конца своих дней буду жить припеваючи, не возвращаясь к станкам и стервозным бухгалтершам.

Но даже в этом случае не раскрыта тема того, каким образом я очнулся здесь, и с каких херов у меня сестренка объявилась, еще и с такими большими… глазами.

Отконвоировали меня к одной из комнат в конце коридора, подтолкнули внутрь и вошли следом. Свет предусмотрительно горел, поэтому я жадно принялся осматривать якобы свои покои, которые ярко контрастировали с интерьером общих помещений.

Если от помпезной роскоши парадного зала и коридоров тошнота к горлу подкатывала, то эта комната казалась относительно современной для такого места. Стены окрашены в серый, двуспальная кровать в нише с фотообоями, изображающими мегаполис с высоты птичьего полета. Шкаф со стеклянными дверцами, письменный стол с ноутбуком у распахнутого настежь окна.

К этому окну и ринулся один из мундиров, отрезая для меня последние пути отступления.

– Прошу прощения, господин, – подал голос другой, вытянувшись по струнке. – Нет ли у вас здесь колюще-режущих предметов?

Ага. Решили все указания той девки выполнить, а самостоятельно покопаться в вещах им слабо.

– Нет, – повел плечами.

Мне-то почем знать, что тут есть, а чего нет? Едва порог переступил. Смешные они.

Хотя… если я не был здесь раньше, тогда почему они утверждают, что я откуда-то отсюда сорвался? Их слова не лишены логики, если очнулся, распластавшись на земле под окнами. Но я-то этого не помню! Это помнят те, кого я видел впервые в жизни!