Да здравствует Государь! Три книги в одном томе
Шрифт:
Господа сенаторы: Даневский, Пий Никодимович, Биппен, Николай Николаевич, Змирлов, Константин Павлович, Ренненкампф Константин Карлович, Бер, Дмитрий Борисович, Делянов Иван Давыдович… В присутствии Гуссаковского, Пётра Назарьевича – обер-секретаря за обер-прокурорским столом в Первом департаменте Правительствующего Сената…
В присутствии присяжного поверенного Герке, Августа Антоновича защитника… Присяжного поверенного Плевако Федора Никитича… Присяжного поверенного Рейнгольда…
Да – у всех были правозаступники – новое время новые песни!
Лучшие петербургские адвокаты – умница Герке – не побоявшийся защищать первомартовцев, златоуст Плевако – только вот они не помогут.
…Заслушав
…Рассматривал дело о товарище министра внутренних дел, генерал – лейтенанте Петре Александрович Черевине, дворянине Николае Андреевиче Кронеберге, дворянине Александре Петровиче Хлебникове, дворянине Владимире Александровиче Кованько, бароне Павле Павловиче фон Гане, адмирале Константине Николаевиче Посьете, инспекторе движения императорских поездов бароне Александре Васильевиче фон Таубе, главном инспекторе железных дорог тайном советнике бароне Кануте Генриховиче Шернвале, мещанине Иване Васильеве, преданных суду Особого присутствия на основании 998 статьи Устава уголовного судопроизводства…
…Признал их виновным в том, – хорошо поставленным голосом излагал Гольтгоер – что они в продолжение времени до 17 октября 1888 года совершили ряд законопреступных деяний, как по сговору так и лично… Взор Георгия уперся в скамью… Слева направо девятеро – от старого и даже сейчас сановито выглядящего Посьета до упитанного человечка лет несколько за тридцати в сером сюртуке – железнодорожного «жучка» Васильева… Почти все пришли сами – кто то из под домашнего ареста – лишь привезенных из Харькова членов правления держали на «гауптической вахте» городского гарнизона.
Одного человека в этом ряду явно не хватает – коммерции советника Соломона Самуиловича Полякова… Вся машина гешефтов и надувательства была запущена именно им. Да уж – и в самом деле – фигура! Дела проворачивал – не хуже Панамы… Практически любимец деда – сын местечкового купчика-виноторговца из Могилевской губернии – можно сказать лично из рук Александра II получил концессию на строительство этой злополучной дороги… Говорят пронюхал о секретных царских резолюциях насчет жизненной важности ускорения строительства железных дорог, чтобы ликвидировать отставание Российской Империи в этой области. И чуть ли не на коленях пообещал что дороги будут стоится быстрее чем где то в мире… И ведь построил – всего за год и десять месяцев – почти три тысячи верст… Сколько золота на этом нажил – даже Победоносцев не знает… Одних пожертвований на школы больницы, народные училища богадельни – на два с лихвой миллиона сделал! На него чаще всего ссылались обвиняемые – «учинено по приказу господина Полякова» «Поляков поставил дело так…» «Мы ничего не могли против поляковских миллионов». Но его тут нет и не будет – он скоропостижно умер в апреле прошлого года – еще до аварии. А жаль… Впрочем – с судьями уже обговорено – дела покойника рассматриваться и вообще упоминаться не будут как и отсылки к его воле – там разве что для министерства финансов есть работа. Каждый ответит лишь за то что сделал сам…
…При этом суд признал, что вышеописанное повлекло тягчайшие последствия в виде трагической гибели Его Императорского Величества Александра III и смерти большого числа людей, а также тяжкого увечья Его Императорского Величества Николая Александровича… – без запинки басил первоприсутствующий…
Когда с Кони обсуждали обвинительное заключение – возник вопрос – что делать с титулом брата – ныне вновь великого князя? Порешили, в конце концов что поскольку Николай формально считался императором с момента гибели отца – то судить следует за причинение увечий царю. «Все по закону господа! По закону –
… Приговорил:
Бывшего Министра Путей Сообщения адмирала Посьета Константина Николаевича – к четырем годам заключения в крепости с лишением мундира, чина и наград…
Старик на скамье подсудимых непонимающе оглянулся на судей, потом на царя, как-то жалко сцепил руки на груди… Неуверенно коснулся эполет словно хотел защитить их… По морщинистой щеке побежала слеза, исчезнув в бороде…
И Георгий ощутил острую жалость к этому старику вся честная многотрудная и образцовая жизнь которого была зачеркнута в этот миг.
…Главного инспектора железных дорог барона Канута Шернваля – к шести годам заключения в крепости с лишением мундира, чина и наград, а также всех прав состояния
Побледневший барон, кажется, готов был рухнуть в обморок… Нет – уже рухнул – однако конвоир имевший видать опыт в таких делах его аккуратно подхватил за воротник мундира и удержал стоймя.
…Александра Таубе – к шести годам заключения в крепости с лишением мундира, чина и наград, а также всех прав состояния
Железнодорожник растерянно вертел головой, словно не веря что это происходит с ним.
…Николая Кронеберга …
На днях на стол Георгия легло на днях прошение, подписанное Марией Александровной Кронеберг. Вдова Андрея Ивановича Кронеберга – видного русского переводчика критика, шахматиста – «Гамлета» в его переводе он видел на царскосельской сцене – просила помиловать любимого единственного сына.
А как быть с мамой того отцовского егеря?? Возвращаются и с каторги и из Сибири – но смерть еще никого не отпускала из своих чертогов.
К шести годам заключения в крепости с лишением всех прав состояния…
– За что? – первый из осужденных воззвал Кронеберг к публике… Я же старался сделать все что в силах моих… Он сделал попытку двинутся к суду – но жандарм с ефрейторской лычкой предупредил сей порыв, тяжело опустив ему руку на плечо
…Коллежского асессора Владимира Кованько, управляющего Курско-Харьково-Азовской железной дорогой – к лишению всех особенных и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в каторжные работы сроком на десять лет…
Бледный от накатившего ужаса Кованько спрятал лицо в ладони.
Членов правления Курско-Харьково-Азовской железной дороги – барона Павла фон Гана, поручика запаса Александра Хлебникова, харьковского мещанина Ивана Васильева – к отдаче в каторжные работы сроком на десять лет с лишением прав состояния… Молчание…
Генерал – лейтенанта Петра Черевина считать по суду оправданным.
Бывший царский телохранитель тоже никак не отреагировал. А вот рыжий юноша порывисто обнял мать, да госпожа Радзивилл радостно сжала кулачки на груди…