Да здравствует Государь!
Шрифт:
— Мне поступило высочайшее распоряжение — организовать оказание помощи жертвам Невьянского пожара, — без дальних слов сообщил он.
— Да разумеется Сергей Юльевич — я осведомлен — ужасное известие… — с подобающей скорбью ответствовал Аполлон Митрофанович.
— Так вот — непосредственное исполнение этого дела я решил возложить на вас… — как на знатока лесных дел — чуть не добавил он. Там немало работы по нашему ведомству — перевозка грузов для строительства, поставки хлеба — ведь дорога до Екатеринбурга то еще толком в строй не ведена а тамошняя недалеко ушла от горнозаводской узкоколейки. Да вообще догляд государственного человека
Сейчас, господи Кривошеин я не могу отвлечься от подготовки к торжествам во Владимире Но я намерен сразу после их окончания посетить Невьянск и окрестности — как только такая возможность появится. Тем паче это необходимо из за вопросов связанных с будущим сибирским путем. Я надеюсь что не буду разочарован.
Думаю дела касающиеся лесных концессий могут подождать, — как бы между прочим бросил он. И напоминаю — это поручение Государя и от того как я и вы его выполните зависит и отношение к нам нашего обожаемого монарха.
Когда Кривошеин с поклоном вышел Сергей Юльевич позволил себе усмехнуться. «Вот вы у меня где!» — сжал он внушительный кулак. Не на того напали! А завтра у Бунге собиралось совещание — кроме его там будут Плеве, Победоносцев и министр государственных имуществ Островский — все о том же — обсудить помощь невьянским погорельцам. И он уже кое что подготовил…
«Объявляем об открытии с 10 июня сего года по всей империи Российской сбора пожертвований в пользу пострадавших от пожара в г. Невьянске 23 мая сроком на один год. Поручаем Министерству Финансов организовать прием средств от частых лиц обществ распоряжением властей Российской империи и их направление в распоряжение особого комитета.
…Оплатить вырубку и транспортировку леса по железной дороге из собранных средств комитета…
…Министерству Путей Сообщения выделить 2 000 вагонов управления Уральской железной дороги по льготной оплате: 2 копейки за вагон-версту для перевозки леса в Невьянск…
Следующим предполагался доклад Кауфмана — тот просил принять его по срочному делу.
Начальник охраны был как всегда серьезен и озабочен. Но на этот раз более чем обычно — похоже дело было неприятное.
— Государь, — начал он. Мне весьма огорчительно говорить об этом — ибо дело касается заслуженного человека и военачальника. Но мой долг повелевает сообщить ставшие мне известными по случаю сведения.
— Объяснитесь, Александр Александрович… У Георгия даже промелькнуло некое раздражение — тут бедствие невьянское — с ним бы разобраться…
Бывший конноартиллерист уложился в пять минут.
Кауфман как знал Георгий изучал старые дела разнообразных нигилистов — всё старался найти способ улучшить монаршью охрану. И наткнулся на донесение жандармского управления покойному графу Толстому аж от марта одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертом года.
«…Майором Тихоцким велись в Петербурге беседы на политические темы с генералом Драгомировым, занимающим пост начальника Николаевской академии Генерального штаба. Разговоры эти, которые касались между прочим вопроса о задачах военной революционной организации, Драгомиров заключил, по словам Тихоцкого, следующею дословною фразою: «Что же, господа, если будете иметь успех — я ваш».
— Кто этот майор? — вымолвил Георгий несколько раз перечитав бумагу. Распорядитесь немедленно выяснить и доставить в Петербург! (Он
— Это я сделал в первую очередь Ваше Величество. Только сегодня утром пришел ответ из Генерального Штаба. Майор Тихоцкий, Ардальон Вениаминович, скоропостижно скончался в августе того же года в Пензе — на пути к новому месту службы в Тифлисскую губернию.
Георгий молча кивнул отчего-то вспомнив что у «вольных каменщиков» по слухам был обычай — «заснувшего» — сиречь без разрешения отошедшего от дел либо уличенного в неповиновении брата травили ядом не оставлявшим следов.
— И что вы думаете об этом — господин полковник? — сухо и негромко спросил царь.
— Ваше Величество — я хотя и был тогда лишь выпущен в гвардию подпоручиком — и многого знать не мог. Но из разговоров старших товарищей по службе мне известно, что еще со времен русско-турецкой войны его превосходительство Драгомиров был одним из наиболее близких к генералу Скобелеву людей из числа высших офицеров русской армии. Мне встречалось мнение что… господин Скобелев уважал и любил Драгомирова, насколько мог уважать и любить кого-либо. Эти чувства видимо были взаимными. И мог истолковать обстоятельства кончины Михаил Николаевича… превратно…
— Хотите сказать что он считает виновными в смерти своего начальника… высшую власть?
— Нет, Ваше Величество… — Кауфман как понял Георгий колебался какой то миг. — Не только. Я не могу утверждать с точностью но я полагаю что возможно Драгомиров был посвящен в некоторые планы генерала… Простите Государь — больше мне нечего добавить. Пока нечего. Я не привык огульно обвинять кого бы то и было — тем более столь заслуженных людей.
— Хорошо. Вызовите Драгомирова в Петербург срочной телеграммой к моему возвращению. Сейчас же! — добавил он. Хотя нет, — постойте — не сейчас. Сперва нужно подготовить приказ о переподчинении генерал-губернаторства Клейгельсу. Хотя нет — и этого мало — свяжитесь с Плеве: пусть мне подготовят все документы касающиеся Скобелева и Драгомирова к концу июня. Вернусь в Петербург после свадьбы и тогда будем решать что делать с этим вольтерьянцем. Все бумаги! — веско добавил он.
Глава 2
Незадолго до рассвета Елена увидела сон.
Ей приснился какой-то странный город — похожий на Венецию и одновременно — на какой то восточный град из сказок.
В нем шел карнавал — веселье, вино, нарядные дамы и кавалеры, салюты, фейерверки, конфетти, серпантин летящий из хлопушек. Веселящаяся толпа в масках — у кого-то классические итальянские баутты, у кого-то — маски дель арте с длинным носами, у кого-то — звериные головы, сделанные так искусно что невольно всплывали в памяти сказк об оборотнях — всех этих луп-гару и чуть ли не о Жеводанском звере. Иные даже прицепили сзади хвосты — лисьи и волчьи.
Играла музыка, ряженые прыгали и танцевали, фонтаны били выше крыш домов, подсвеченные яркими огнями…
Проснувшись Елена тут же позвонила в колокольчик.
Быстро оделась с помощью камеристки вышла в гостиную.
Та надо сказать производила странное впечатление — здесь были и удобные кресла, и низкие столики в стиле английского ампира и тяжелый сервант. А самое большое место занимал большой стол с ножками в форме львиных лап и с множеством выдвижных ящиков, ручки которых были сделаны из серебра.