Да здравствует трансатлантический тунель! Ура!

Гаррисон Гарри

— Не двигайтесь, — приказал Трейси, когда рука серого человека потянулась к столу. Серый отдернул руку и ответил напряженным шепотом:

— Здесь, в ящике, — деньги, много денег, это плата тем, снаружи. Все, что вам нужно сделать, — это отвернуться на несколько секунд, я прошу вас. Дайте мне уйти…

— Вы держите меня за дурака, сэр! Я из агентства Пинкертона, нанят компанией Трансатлантического туннеля, и ни одна взятка в мире не заставит меня поступиться своей честью. Вас взяли, и баста. Игра окончена.

От этих слов серый человек съежился с таким трагическим видом, что Гасу невольно захотелось помочь ему. Вся видимость исчезла, серый затрепетал, оглянулся в поисках стула и почти упал на него. Профессиональный детектив

Пинкертона остался к этому равнодушным, хотя Гас был тронут; но ведь Трейси уже не раз доводилось прежде задерживать закоренелых преступников — поэтому, когда сыщик заговорил, голос его звучал жестко.

— Ну, а теперь, сэр, вы снимете эту маску сами — или нам сделать это за вас?

— Нет… пожалуйста, нет… — Серый буквально задыхался, но и это не тронуло Трейси. Держа пистолет наготове, он шагнул к серому, разом скомкал маску и шляпу и одним движением отшвырнул их прочь.

У Гаса перехватило дыхание. Перед ним сидел тот, кого он так хорошо знал, тот, кто не вызывал у него подозрений никогда, тот, кто никак не мог находиться сейчас здесь.

— Вы знаете, кто это? — спросил Гас.

— Закоренелый преступник, — ответил Трейси.

— Нет, в том-то и дело, он не преступник.

И все же он здесь. В это невозможно поверить.

— Вы что, его знаете?

— Конечно, знаю! Это не кто иной, как Генри Стреттон, уважаемый финансист из Бостона, член нью-йоркского совета директоров компании Трансатлантического туннеля.

— Ну, тогда, похоже, мы наконец взяли кого надо. Вот тебе раз, член совета директоров! Ничего удивительного, что преступники были посвящены во все ваши секреты и могли наносить удары, где им заблагорассудится.

— Я умоляю вас, джентльмены, освободите меня. Бесчестье… моя семья… вам не понять. Если я буду освобожден, то обещаю…

— Нет, — сказал Трейси, и в этом слове прозвучала вся непреложность рока, вся неотвратимая сила судьбы, столь могущественная, что Стреттон опять сник; этой силе нельзя было сопротивляться.

— Да, вы правы, я не должен просить. Безнадежная попытка потерявшего надежду человека. Я обречен, и обречен с самого начала… но у меня не хватило ума вовремя это понять.

— Так почему?! — взорвался Гас. — Что толкнуло вас, уважаемого члена общества, на столь предосудительные действия?

Стреттон медленно перевел на него взгляд, затем улыбнулся холодной улыбкой, в которой не было ни тени веселья.

— Почему? Я ждал от вас этого вопроса, Вашингтон, ведь вы из тех, кого никогда не беспокоят проблемы, тревожащие нормальных людей. Вы — машина для строительства туннелей, вот вы кто, и вам не доставляют страданий слабости, присущие нам, смертным. Вы спрашиваете почему? Я расскажу вам, и это действительно грязная история, история медленного падения в ад, которое началось с одного-единственного неверного шага. Я — член правления и отдал себя компании целиком. Но я был жаден, я хотел иметь больше — и тайно продал часть акций основного капитала, которыми распоряжался, чтобы прикупить больше акций туннельной компании. Я собирался вернуть деньги, как только пойдут первые дивиденды. Но это были акции компании, занимающейся морскими перевозками, вы же знаете, моя семья имеет давние интересы в морских перевозках, и я даже не подозревал, что за мною следят. Ко мне обратились с предложением, скажем так, люди, связанные с этой сферой бизнеса, которые знали все о том, что я сделал. Они обещали мне помочь, и они мне помогли, о моей краже так никто и не узнал, но в ответ я должен был оказывать им некоторые небольшие услуги. Я делал то, что они просили, действуя как их шпион в нашем правлении, я передавал им информацию, пока не скомпрометировал себя настолько, что отступать было уже невозможно. Тогда они начали требовать новых услуг, пока я не кончил там, где вы видите меня теперь; с одной стороны — уважаемый член правления, с другой — человек, который направляет секретную деятельность по уничтожению туннеля. Да!

Я рад, что все это закончилось наконец.

— Кто те люди, которые сотворили с вами такое? — спросил Гас.

Стреттон устало махнул рукой на разбросанные по каюте бумаги.

— Они там; скоро вы все узнаете. Интересы судоходства; другие государства; это люди власти и люди зла, которым кажется, что туннель не сулит им ничего хорошего; люди, которые издавна желали Англии и империи в целом вреда. Преступный союз, не виданный прежде. Это все там — моя корреспонденция, документы, записи, директивы, все до мелочей. Я же бизнесмен из Новой Англии, со связями и квалификацией. Каким бы низким делом я ни занимался, я делаю его добросовестно. Здесь все, что вам нужно. С этим вы уничтожите клику полностью, и с диверсиями будет покончено навсегда, могу поручиться. Все выплывет, теперь я это вижу, и мое доброе имя будет погублено навеки. Поэтому я прошу вас только об одном одолжении. Соберите бумаги и покиньте комнату на несколько минут. Я быстро. Здесь только один маленький иллюминатор, я не смогу бежать, вы же видите. Пожалуйста. Я прошу вас как людей чести.

— Нет, — твердо сказал Трейси. — Вы наш главный свидетель.

— Да, — сказал Вашингтон, словно отдавая приказ. — У нас достаточно пленников там, снаружи, если вы действительно беспокоитесь насчет свидетелей. О чем я беспокоюсь, так это о прекращении диверсий и о разоблачении извергов, стоящих за этими диверсиями, а они у нас тут, в бумагах. Посмотрите на эти имена! Уважаемые люди, крупные компании! Будут аресты, и какое-то количество исчезнувших акций вновь окажется на рынке, но диверсии прекратятся раз и навсегда. До иностранных правительств нам не дотянуться, но их делишки мы разоблачим, и это надолго заставит их держаться в рамках. То, что нам нужно, здесь. Я настаиваю на удовлетворении просьбы мистера Стреттона.

Поколебавшись, Трейси пожал плечами.

— Правосудие не пострадает… жалованье мне не уменьшится… Но только если вы настаиваете и если берете полную ответственность за решение на себя.

— Настаиваю и беру. И сэр Уинтроп, я знаю, меня поддержит.

Когда они, собрав бумаги, уже собирались уходить, голос загубленной души прошептал им вслед:

— Я ненавижу вас, Вашингтон. Вас и все, что вы делаете. Но, учитывая интересы семьи, я вынужден вас благодарить.

Почти сразу после того, как за ними закрылась дверь, выстрел взорвал тишину; потом все затихло снова.

Глава 3

ОПАСНОСТИ БЕЗДНЫ

Здесь, в Атлантике, на двухмильной глубине, было царство вечной ночи; тьма, тишина и неподвижный, пустынный мир черных вод. Поверхность океана с ее ветрами и штормами, бушующими волнами, стремительными течениями и цветущей жизнью осталась более чем в десяти тысячах футов выше. Это там был солнечный свет, и планктон — микроскопические организмы, не могущие без него обходиться, и рыбья мелочь, пасущаяся на морских лугах, и рыбы, что покрупнее, питающиеся этой мелочью. Там, высоко вверху, была энергия Солнца и кислород, которые только и делали возможной жизнь в океанских безднах; по мере увеличения глубины жизнь убывала, пока, примерно в миле от поверхности, даже мелкие рыбоподобные монстры, обитающие в этом мраке, не становились редкими и далекими друг от друга, как звезды в космосе. Странные существа с игловидными зубами и глазами навыкате, с рядами подобных иллюминаторам огней, протянутых вдоль тела или подвешенных впереди, отдельно; маленькие сгустки жидкости, подобные Chiasmodon niger, сами длиной в два дюйма, не более, но прожорливые настолько, что заглатывают добычу много крупнее себя. Однако для них здесь было последнее поле битвы, ибо жизни и движения ниже становилось еще меньше, совсем мало, пока на глубине трех миль не появилось наконец дно — где в направлении, обратном поверхностному, Канарскому, струилось мощное течение; но черное, пустынное, безжизненное, спокойное. Здесь никогда ничего не менялось.