Да здравствует ворон!
Шрифт:
Кто-то ахнул. Сумио обернулся: у двери стояла Масухо-но-сусуки.
– Я знаю, что Его Высочество должен вот-вот вернуться, поэтому принесла это…
Она прижимала к груди сверток – видимо, со сменной одеждой. Акэру поспешно подбежал к потрясенной сестре.
– Сестрица, почему ты сама пожаловала?
Та странно посмотрела на него, прикусив губу.
– Я сейчас ничем больше не могу быть полезна в Сиондзи.
– Что ты имеешь в виду?
Акэру изменился в лице, но Масухо-но-сусуки больше ничего не сказала. Посмотрев на остальных,
– Простите, я случайно подслушала. И все-таки, неужели никак нельзя избежать битвы?
– Сестрица…
– Мне кажется, прежде чем начать войну, нужно попытаться не допустить сражения, разве не так?
Все неловко затихли. Акэру не знал, что сказать, Сигэмару тоже смущенно скреб макушку. Пока они думали, как лучше ответить, внезапно заговорил Тихая, до сих пор безразличный ко всему вокруг:
– Если обезьяны нападут на нас, мы будем вынуждены дать отпор.
– Мне кажется, надо действовать в другом порядке.
– Устроить с ними переговоры?
– А ты хочешь принести еще больше жертв своей ненависти за прошлые обиды? Я этого не понимаю, не желаю, чтобы кто-то из наших людей снова пострадал. Неужели я не права?
Тихая со скучающим видом замолчал. Все больше раздражаясь, Масухо-но-сусуки обвела мужчин взглядом.
– Неужели нельзя как-то договориться?
Логика утонченной девицы, которую растили бережно и нежно. Конечно, она права. Но здесь ее мнение неуместно.
Акэру попытался успокоить девушку:
– Сестрица, говорить об этом могут только те, кто готов выйти на бой. Ни я, ни ты не воины. Они защищают нас, и любые наши доводы для них звучат нелепо.
Масухо-но-сусуки явно обиделась.
– Так позвольте мне туда сходить.
– Сестрица!
– Конечно, на поле боя я буду бесполезна. Поэтому вдруг смогу сделать что-то до того, как он начнется? Вдруг смогу победить в том сражении, которое ведется, чтобы избежать войны?
Она все больше распалялась. А ведь даже не знает, почему они заговорили о сражении с обезьянами. Просто высказывает свое нежелание доводить дело до драки, никого не слушая. Никто не знал, что сказать.
– Перестань, Масухо!
– Ваше Высочество!
За спиной девушки появился молодой господин. Видимо, он старался двигаться тише, чтобы не разбудить тех, кто спит. Неизвестно, с какого момента он слушает, однако и он, и Итирю, и остальные пришедшие с ним Ямаути-сю смотрели на Масухо-но-сусуки с досадой, как на помеху.
– Ты погибнешь на священной земле. Если ты действительно считаешь, что справишься с этим, значит, я тебя переоценивал и мне нужно пересмотреть свое мнение. И все-таки отправить тебя на верную и к тому же ненужную смерть я не могу. Остынь.
Однако дама упорствовала.
– Я и правда разгорячилась. Но я действительно готова рискнуть жизнью и сделаю все, чтобы избежать сражения. Можно помочь вам?
«Ох, как нехорошо-то», – подумал Сигэмару.
И тут Сумио выразительно вздохнул:
– Девица, подождите.
В ответ на неслыханное прежде
– Я не буду терпеть придирки тех, кто сам сидит в безопасности, пока мы делаем дело. Прежде чем совершать такие глупости, поблагодарите сначала тех, кто бьется за вас, не жалея жизни.
Масухо-но-сусуки покраснела.
– Какие еще придирки? Я вовсе не… – забормотала она, но Сумио продолжал грозно наступать:
– Хватит! Скажу прямо: уходи отсюда, женщина!
Получив такой отпор, Масухо-но-сусуки залилась краской. Она открывала и закрывала рот, но с ее губ не срывалось ни звука. Так ничего и не сказав, она вымученно поклонилась и быстро ушла. Никто ее не остановил.
– Прости, – кратко произнес молодой господин. Сумио лишь отмахнулся.
Акэру посмотрел на него с мукой на лице:
– Извини, что тебе пришлось взять на себя эту неприятную роль. Это я должен был ей высказать.
– Не обращай внимания. Займемся сменой караула. – И Сумио энергично встал.
Тихая не спускал с него глаз.
– Разве с ней можно так? – спросил он, когда Сумио подошел к нему взять меч.
Тот криво улыбнулся:
– Если бы я не обошелся с ней так, мы бы не смогли ее остановить. А она все равно меня никогда не любила. Что уж теперь… И вообще, важнее было прогнать ее отсюда.
– Да, но… – начал было Тихая, но, глянув в лицо друга, прикусил язык.
Ночной ветер принес капли дождя. Зимнего дождя.
Масухо-но-сусуки, съежившись на спине у коня, возвращалась в Сиондзи. Дорогой она облетела гору Тюо по широкой дуге, поэтому успела промерзнуть до костей.
– Что с вами?! – удивленно воскликнула Кикуно, которая когда-то занималась воспитанием девушки, а сейчас взяла в свои руки управление Окагу.
С тех пор как произошло землетрясение, в Сиондзи устроили лечебницу, и все дамы помогали лекарям. Но Масухо-но-сусуки чувствовала себя беспомощной, глядя на тяжелораненых.
Когда все было в порядке, она командовала придворными дамами: отдавала приказы приготовить одежду, помогала Хамаю на церемониях, раздавала указания. Однако в кризисный момент она осознала, что все это были иллюзии.
Хамаю оставалась невозмутима. Это она велела открыть Сиондзи, а всеми делами распоряжалась Кикуно. Только теперь Масухо-но-сусуки заметила, что окружающие ждали от нее указаний, просто чтобы позволить ей сохранить лицо. «У нас есть кимоно вот такого и такого цвета, как вы полагаете, какое лучше?» – «Пожалуй, лучше это». Ткнуть пальцем в ответ на такой вопрос могла бы любая. Ведь это не она на самом деле приказала принести ткань и готовила варианты на выбор. Даже эти мелочи решал кто угодно, кроме нее. А вот когда потребовалось быстро давать указания, оказалось, что от нее нет толка. Как только она пыталась что-то сделать, Кикуно менялась в лице и говорила: «А вы побудьте с госпожой Сакурой».