ДА. Книга 3
Шрифт:
— Что случилось?
Он молчит. Долго. Потом все-таки произносит. Холодным, не своим голосом:
— На Алой площади только что найдено тело Лэйтора. Изувеченное темной магией.
Глава 43
Глава 43
Люциан Драгон
К завтрашнему дню все было готово. Форма, начищенные знаки отличия семьи (которые, к
Отец с ним в принципе не разговаривал, его даже слуги обходили стороной, впрочем, исполняя все приказы безропотно, но лишний раз стараясь не связываться. Единственный, кто с ним говорил за все это время — Сезар. Он был единственным, кто сказал:
— Ты все сделал правильно.
Знать бы еще, что — все?
И что такое правильно, а что нет?
Привалившись к оконному проему, Люциан пялился в сад, на изломы лабиринта, когда в дверь осторожно постучали. Мягко так, еле слышно.
— Да? — Он обернулся, и дверь приоткрылась. В комнату заглянула Нэв:
— Можно?
Люциан вздохнул и кивнул, сестра вошла и прикрыла за собой дверь. За этот год она как-то особенно резко повзрослела. Вроде же только была девчонка-девчонкой, а сейчас уже почти девушка. Очень юная, но уже совсем не ребенок. Она еще выросла и оформилась, и, глядя на нее, Люциан думал о том, что она очень похожа на маму. Какой он ее помнил. Какой вспоминал по портретам.
— Значит, вот так? — спросила Нэвьери. — Просто уедешь? Даже не попрощаешься?
— Напомнить тебе, сколько раз за последнее время ты меня посылала?
— Это… — ее голос дрогнул. — Это было до того, как ты собрался в гарнизон. А еще я была неправа.
— Да ладно, — Люциан махнул рукой. — Права на самом деле. Брат из меня как из драха служительница Тамеи. По пальцам одной руки можно перечесть, кого я не подвел и кому не сделал гадость.
— Мне ты ничего не сделал.
— Я тебя бросил, — он хмыкнул, потом пожал плечами. — Ну и подставил, когда отказался жениться на Женевьев. Подставил всех нас.
— Я рада, что ты на ней не женишься, — сестра приблизилась.
Она похудела, волосы ей уже укладывали как взрослой. А ей ведь всего двенадцать зим. Будет. Через неделю. Он к тому времени будет уже в гарнизоне.
Люциан мысленно усмехнулся, провел рукой по собственным волосам, отбрасывая назад отросшие пряди.
— Как принцесса ты должна понимать, к чему ведет такой шаг.
— Как принцесса я понимаю. Но как твоя сестра, я понимаю, что ты любишь Ленор Ларо.
Он нахмурился, сунул руки в карманы.
— Это еще к чему?
— К тому, что я знаю, каким тебя притащили после того, как ты ее исцелил. Я сидела с тобой всю ночь.
Люциан приподнял брови. События того дня вообще припоминались смутно, а если честно — отчетливо он помнил только одно. Белое лицо Лены, этот драхов ожог, от которого у него помутилось перед глазами. Потому что это была
Он еще помнил, как взял себя в руки, а вот как лечил — уже относительно. Потому что это был словно кто-то другой, ему незнакомый, спокойно погружающий в сон. Спокойно убирающий остатки одежды и без дрожи смотрящий на то, во что превратилась ее нежная кожа, вся половина тела от плеча и ниже. Его несколько раз звали по имени, но он не отвлекался, остановился только тогда, когда все было восстановлено. Когда под пальцами снова была ее светлая исцеленная кожа, а не то ужасное месиво, которое он увидел, шагнув в подвал.
Потом его шатало, мутило, а перед глазами картинки сменяла темнота. Люциана порталом дотащили до его комнаты во дворце, где он послал (совершенно непристойно) пытавшегося помочь ему целителя и отключился лицом вниз на кровати, дрожа от холода и перерасхода энергии. Пришел в себя все так же лежа на постели, правда, под лицом уже была подушка, а сверху его заботливо накрыли покрывалом.
— Нужно было догадаться, что это была ты, — хмыкнул он, с нежностью глядя на сестру.
— Нужно было. — Нэв снова совершенно по-детски смутилась, потом опустила глаза. Помолчала и снова вскинула голову: — Люциан. Не уезжай. Пожалуйста.
«Скажи мне хоть слово, Лена, и я останусь».
Если бы Лена сказала ему столько слов, он бы остался. Не просто остался, увез бы ее, сграбастал в охапку и уволок в портал, даже если бы она сопротивлялась. Просто потому, что больше не мог это выносить. Это чувство — быть вдали от нее. Сейчас же просто вздохнул:
— Может, ты не понимаешь всего, мелкая, но так надо.
— Я не мелкая! — привычно возмутилась сестра.
Он улыбнулся:
— Хорошо. Не мелкая.
— Если я чего-то не понимаю, ты можешь мне сказать. Мне ты можешь сказать все что угодно, Люциан.
Если бы. Если бы он мог ей рассказать о том, как его кроет… может быть, стало бы чуточку легче. Самую чуточку.
Лена не связалась с ним даже чтобы поблагодарить, но она была права. Им не о чем больше говорить, все стало понятно в том парке. Все… что? Она выбрала Валентайна, она хочет быть с ним. Ему нужно с этим смириться или сойти с ума, принять или вызвать драхова Альгора на магическую дуэль, которая запрещена. Хуже после того, что он сделал, уже не будет, наверное. Но что будет с ней? Что бы там, на этой дуэли ни произошло, как это отразится на ней?
Думать о чьих-то чувствах вперед своих было непривычно. Равно как и постоянно чувствовать эту тупую ноющую боль в сердце. Печать, клеймо осознания того, что самая желанная женщина в мире — не твоя.
— Я расскажу, — произнес он, кивнув на кресла. — Садись.
Закатное солнце запуталось в волосах сестры, раскаляя их до ослепительно-яркой меди. Дотронешься — обожжешься, но Люциан с наслаждением запутал пальцы в ее прядях, коснулся губами макушки. Перед тем, как сесть самому и начать рассказ.