Даева
Шрифт:
– А могла Юля видеть в галлюцинациях то же самое, что видел другой пациент? – не очень удачно сформулировал я свою мысль.
– Не поняла? – озадаченно посмотрела на меня Маргарита. – Какой пациент? Что они видят?
Я сосредоточился и задал четкий вопрос:
– Вам знаком Волгин Феликс?
Маргарита удивилась.
– Конечно, знаком, это мой пациент! – Она подошла к столу и, поискав среди разных бумаг, извлекла историю болезни Волгина. – Интересно… Его привезли в тот же день, что и Юлю, в сопроводительных документах написано «из общественного
Она полистала «историю» Волги и спросила:
– А по какому адресу было собрание этих философов?
Я назвал адрес.
– Точно! Его оттуда и привезли. Вот, пишут, стал неадекватным, кричал, бросался на людей и так далее.
– А про галлюцинации? – напомнил я.
– Я вам и так скажу, он видел какого-то Аримана, – уверенно ответила Марго.
Я ожидал это услышать, но мне все равно почему-то стало не по себе. Я рассказал, что и в Юлиных галлюцинациях присутствовал Ариман! Значит, кто-то, назвавшийся Ариманом, был на этом сеансе и вызвал психоз у этой парочки. Мне показалось это логичным, хоть и мистическим, но Маргарита абсолютно равнодушно отнеслась к этому совпадению.
– Вероятно, там фигурировал какой-то субъект, который теперь является в виде патологической продукции мозга у этих пациентов, – спокойно сказала она. – Многие алкоголики чертей видят, но это же не значит, что…
У нее зазвонил телефон. Пока доктор разговаривала, я еще немного подлил себе коньяка.
– Ну, хорошо, – согласился я. – Пусть они вдвоем галлюцинируют одним Ариманом, и это никого не удивляет. Но есть еще одна проблема, связанная с Волгиным!
– Да, – усмехнулась доктор, – есть такая проблема! Он страдает шизофренией. С детства. И как только перестает пить лекарства, видит всяких ариманов…
– Скажите, а шизофреники часто убивают своих матерей? – спросил я, пропуская мимо ушей ее представление о причине галлюцинаций.
– Бывает, – кивнула Марго. – Дело в том, что родители заставляют принимать лекарства, запрещают играть в компьютер и, тем самым, становятся злейшими врагами. Только причем здесь Волгин?
– При том, что по дороге в больницу он убил свою мать.
Повисла пауза.
– Не может этого быть! – не поверила Маргарита. – Я хорошо знаю его маму, и это тот редкий случай, когда у них хорошие отношения… она его постоянно навещает в больнице…
Я молча смотрел на доктора.
– Хотя, постойте, – нахмурилась Маргарита. – В эту госпитализацию она ни разу не приходила…
– Я читал полицейский отчет, – кивнул я, – и нет сомнений, что в день своей госпитализации, в 20.30, Феликс Волгин убил свою мать. Дома. Топором.
– Но это исключено! – запротестовала Маргарита. – Посмотрите! В истории болезни везде проставлено время: 20.30 – забрала «скорая», 21.00 – доставлен в приемный покой, 21.20 – осмотрен дежурным врачом, 22.00 – принят на отделение… Так что если он что-то и совершил, то только до 20.30! Могли ведь в полиции время перепутать случайно, или даже дату…
– Могли, наверное… Но только с места преступления
– Когда? – перебила меня доктор, включая компьютер на своем столе.
– Так в этот же день.
– А под какой фамилией? – уточнила она.
– Как под какой? Своей, конечно! – я вскочил и шагнул к монитору.
Маргарита просмотрела по электронной базе всех поступивших в этот вечер в больницу.
– Никого подходящего на роль убийцы нет, – в замешательстве сказала она. – Вот это действительно странная история… Может, в полицию позвонить?
– В полицию? – переспросил я. – Не думаю… А что, если мы с вами пообщаемся с Волгой?
– С кем?
– Э-э, с Волгиным, – поправился я. – Дело в том, что я его знаю. Он приятель моей подружки…
Маргарита с подозрением посмотрела на меня.
– Ну, давайте, – после некоторого колебания согласилась доктор и протянула мне белый халат.
Мужской пост вызывал не тревогу и тоску, как женский, а страх. Во всяком случае, у меня. Маргарита Александровна держалась уверенно.
Сумасшедшие мужчины в серых одинаковых халатах казались какими-то грязными и неухоженными, и запах здесь стоял тошнотворный… Что в таком заведении делала Маргарита, я не понимал.
– А они не буйные? – уточнил я, озираясь.
– Уже нет, – усмехнулась она. – К тому же, мы не говорим «буйные», а называем таких больных беспокойными.
Успокоенный Феликс сидел на стуле недалеко от окна. Я не сразу узнал его. Болезнь, а может, и лекарства, которые он получал, сильно изменили его. Лицо – маска, глаза из стекла… Манекен, и тот выглядит человечнее! Но все же это был он, Волга из Дианиной компании.
Я снова внезапно ощутил тревогу и какую-то беспомощность… Возникло дурацкое предчувствие, что не найдется логического объяснения для происходящих событий. Как и для снов…
Маргарита бросила на меня внимательный взгляд, но, видно, решила, что у меня шок от психбольницы.
– Как дела? – обратилась она к Феликсу, причем более естественно, чем Роберт Михайлович разговаривал с Юлей.
– Как дела, – повторил он как-то чересчур ровно и безразлично. И добавил: – Я подумаю над этим.
Я потянул Маргариту за рукав, она обернулась, и я тихонько спросил:
– Можно я его порасспрашиваю?
Она немного удивилась, но кивнула. Встав в поле его зрения, я как можно спокойнее и доброжелательнее стал говорить:
– Феликс, добрый день! Меня зовут Алекс. Ты меня помнишь? Нас познакомила Диана. Мы были вместе в кафе. Помнишь?
Никакой реакции.
– Я бы хотел узнать, если, конечно, тебе не слишком тяжело об этом вспоминать, что с тобой произошло? Как ты сюда попал?
Феликс глянул на меня безо всякого интереса, явно не узнав, и я подумал, что ничего он мне не скажет, но ошибся.
– Здравствуй, Алекс! Я попал сюда из-за своих интересов.
Мы с Маргаритой переглянулись.
– Каких интересов?