Далекая страна. Тетралогия

Кош Алекс

– Чего уж тут обижаться? Я всегда это знал, – слегка натянуто ответил я. – Это выходит, что тётя использовала меня всю жизнь? Лепила, желая получить идеального монарха?

Ромиус слегка смутился.

– Не совсем… Она считает, что делает это для тебя и очень любит. Просто у каждого своё понятие о счастье…

– А как насчёт понятия о том, что человек не может быть счастливым насильно? Даже если это не физическое насилие, а насилие над личностью?! – вскипел я.

– Тут уж я ничем не могу помочь. Это останется на совести твоей тёти и на твоей. Одно могу сказать точно –

она тебя любит и всё делает только для тебя. Даже её желание возвыситься не что иное, кроме как средство, с помощью которого она хочет сделать тебя счастливым.

Я слегка успокоился. Тётя, конечно, не идеальна, но она же меня любит.

– Ну ладно, с этим я более или менее разобрался, но ведь это не всё, что вы хотели мне сказать? – спросил я дядю.

В его тёмных, похожих на мои, глазах проскользнуло некоторое одобрение.

– Нет, не всё. Я должен дать тебе возможность выбора – в Академию ты официально ещё не записан и, если захочешь, ты можешь спокойно в конце вечера удалиться из зала со всеми гостями. Никто кроме Высших Ремесленников и нескольких учеников не знает, что ты зачислен, и никто ничего не скажет, если ты уйдёшь. Может быть, ты когда-нибудь и станешь нашим Императором, а может быть, ты сможешь стать Ремесленником. Но должен предупредить: и то и другое маловероятно. Предсказания весьма расплывчаты, да и многое может измениться в политической обстановке. А что касается Академии… в Академии мы можем так и не понять, почему у тебя случился сенситивный шок, и ты по прошествии некоторого времени будешь вынужден покинуть её стены, потому что не сможешь освоить дисциплины более высокого уровня.

Ромиус замолчал и стал внимательно изучать моё лицо, в ожидании ответа. Как я предполагаю, на моём лице читалась некоторая внутренняя борьба и неуверенность, но не потому, что я не знал, что именно выбрать, а скорее из-за отсутствия возможности отказаться и от того и от другого.

– Что сказать, я не привык идти на попятную, и если у меня есть хоть какой-то шанс стать Императором… – я поднял глаза на дядю. – То лучше смыться поскорее. Уж лучше я попробую стать Ремесленником.

Дядя улыбнулся и неожиданно обнял меня.

– Я рад, что ты так решил. Я думаю, что у нас всё получится, и мы сможем разобраться с твоим феноменом.

Что такое «феномен» я даже спрашивать не стал. Всё равно не скажет, а то и разочаруется во мне нафиг.

– И я надеюсь, – улыбнулся я.

– Я должен поговорить с твоей тётей и добавить тебя в списки, так что развлекайся и не забудь, что когда наступит время ухода всех посторонних, ты остаёшься со всеми поступившими адептами.

Я радостно кивнул и неожиданно вспомнил вопрос, который я хотел задать, но слегка отвлёкся из-за навалившегося на меня «счастья».

– А… Ромиус, один вопрос…

– Да?

– А что это за девушка в белом, которую тут все так «любят». Когда она вошла, все сразу замолчали, как будто она прокажённая.

– Ты почти угадал. Она же вампир!

– Ну, это-то я заметил, я же не слепой, – перебил я.

– Хватит перебивать! – неожиданно погрозил мне пальцем Ромиус, и я тут же вспомнил, что он не только мой дядя, но и Высший Ремесленник. – Она

единственный за всё время существования Академии вампир, прошедший все испытания. А если точнее, то она единственный вампир, который вообще когда-либо проходил эти треклятые испытания.

Об этом я тоже, в общем-то, догадался по разговорам.

– Ага, – протянул я. – И поэтому её так все «любят»?

– Любят? Не то слово. Просто обожают. Если честно, то на неё уже было три покушения. Только ты об этом не слышал, потому что все, кто на неё покушался, найдены мёртвыми. Я-то уж знаю, я их сам нашёл, и сам подослал, – увидев моё смятение, он добавил. – Шучу, шучу. Ладно, я пошёл, и так с тобой заговорился, да и друзья твои, я смотрю, по тебе уже скучают.

Я проследил за взглядом Ромиуса и увидел Чеза, стоящего в паре десятков метров всё с той же Натали, и бросающего на меня обеспокоенные взгляды.

– До встречи, дядя. И спасибо тебе, – произнёс я в след Ромиусу, впервые обратившись к своему дяде на ты.

Едва Великий Ремесленник отошёл на несколько шагов, как ко мне подлетел Чез.

– Что он тебе говорил?!

Ну что тут сказать, что я только что отказался от призрачного трона? Или, может быть, что я недоделанный адепт Академии?

– Да так… Музыка моя понравилась, – задумчиво ответил я.

– А чего он так бесился?

– Бесился? – удивлённо переспросил я.

– Ну да, как он на тебя гаркнул.

А, так вот он о чём. Это он, наверное, наблюдал, как Ромиус велел мне не перебивать. Оно понятно, кому же позволено перебивать Великого Ремесленника? Конечно, со стороны это, наверное, смотрелось довольно жёстко.

– Да ничего, просто я его случайно перебил, – честно ответил я.

– Перебил Высшего Ремесленника?! Тебе что, жить надоело?

– Да успокойся ты. А где твоя лубоф? – решил я по быстрому сменить тему.

– Какая такая любовь? – неожиданно смутился Чез. – Ты о чём?

– Да ладно тебе, что это ты с Натали под ручку тут расхаживал?

– Так ведь жалко девочку было в такой гнусной компании оставлять, испортят её там, как пить дать.

Тут я вынужден был согласиться. И как я смог встречаться с Лиз целый месяц? Ума не приложу.

– Слушай, а ты видел девушку в белом? – спросил я, вертя головой, пытаясь высмотреть её прекрасные белые одежды.

Чез не ответил.

Я повернулся, чтобы понять, почему он молчит. Чез выжидательно уставился на меня.

– Ты чего?

Чез ещё немного помолчал, а потом ответил.

– Да вот, думаю, а знал ли я тебя вообще? Вот, кажется, знаешь человека, а тут выясняется, что это вовсе и не так.

– Не понял.

– Мне казалось, что ты никогда особенно Академией не интересовался, а тут вдруг выясняется, что ты знаком с лучшими учениками старших курсов, разговариваешь с Великими Ремесленниками. Чего я ещё не знаю?

Я никак не мог придумать, что ответить. В чём-то он конечно прав, но ведь все им перечисленное случилось только сегодня. Этот день вообще какой-то сумасшедший. И, кстати, он до сих пор не знает, о том, что я тоже поступил в Академию. Мой разговор с Ником у входа он, видимо, благополучно пропустил мимо ушей.