Далекие берега. Навстречу судьбе
Шрифт:
Выйдя из дома, Гарри направился к своей повозке. Рассвет только занимался, небо было чистым. В такой час на Броад-стрит лишь редкие торговцы открывали свои лавки.
Не успел Гарри взять в руки вожжи, как в повозку прыгнул маленький силуэт и сел рядом с ним.
— Я еду с вами, отец, — сказал Чарльз. — Вы разрешаете? Сегодня все ждут «Раппаханнок»! Я не хочу пропустить его прибытие!
Гарри улыбнулся:
— Кажется, корабль и в самом деле заслуживает тех похвал, что я слышал!
Отец ласково взъерошил волосы сына.
—
Набережная Эндрю и ее пристань, расположенная у подножья форта Анны, были единственным местом, куда мог причалить «Раппаханнок», длина которого достигала двухсот метров.
Гарри воочию убедился в том, что после бегства пиратских кораблей бухта опустела. В это время года в порту Нью-Йорка обычно стояло кораблей тридцать, сейчас же их осталось всего шесть.
Бэтманы, отец и сын, дошли до конца пирса.
Вскоре к ним присоединились двое мужчин во фраках. Один из них был частным комиссионером семьи Деланси, второй — семьи Ливингстон, двух самых богатых и самых могущественных кланов города. Мужчины держали в руках досье. Они оба поторопились, чтобы первыми встретить «Раппаханнок».
Гарри был доволен, что встал так же рано и сумел подготовить досье, как и наиболее влиятельные деловые люди города. Он не сомневался, что весть о том, что он явился на набережную Эндрю, дойдет до самых высоких кругов. Гарри не любил Стефана Деланси, уроженца Кана, который тайком вел торговлю с врагами-французами, но зато искренне восхищался старым Робертом Ливингстоном, шотландцем, сказочно разбогатевшим на торговле шкурами в Олбани и теперь владевшим здесь шестьюстами квадратными метрами земли. Маленькому Чарльзу отец часто приводил его в пример: «Ливингстон сколотил состояние, потому что он более проворный, более умный и более образованный, чем его конкуренты. Учись, работай, крепко стой на ногах, сын мой, и ты станешь таким же, как и он!»
Увидев рядом с Гарри маленького Чарльза, комиссионер Деланси улыбнулся:
— Бэтман, да вы приобщаете сына к делам с малых лет!
Гарри кивнул:
— У мсье Деланси три сына, у мсье Ливингстона — четыре. Богу было угодно дать мне одного сына, но это не имеет значения: я его воспитываю как семерых!
Около девяти часов показался «Раппаханнок». Линейный корабль, один из немногих кораблей первого класса, пересекших Атлантический океан, тяжело продвигался вперед. Корабль окружало облако черного дыма. Бортовые люки были открыты, сто двадцать семь артиллерийских орудий находились в боевой готовности.
С укреплений форта Анны раздался приветственный пушечный выстрел.
Радостное волнение охватило весь Нью-Йорк. На пристани началась сутолока. Торговцы, хотевшие занять лучшие места, локтями пробивали себе дорогу. Гвардейцам пришлось прогнать с пристани людей, чтобы дать проход мэру, главному судье и губернатору.
— Будет лучше, если ты уйдешь, — посоветовал Гарри сыну. — Вскоре ты уже ничего не увидишь, и мы рискуем потерять друг друга в толпе.
Чарльз
На стрелу уже взобралась девочка, которая была тут с Чарльзом вчера.
— Здравствуй, Салли!
— А, Чи! Надо же, ты впервые опаздываешь!
— Да нет же, я первым пришел! Задолго до тебя!
Чарльз залез на первую рею стрелы.
Над детьми, верхом на брам-стеньге, сидел какой-то мужчина.
— Это Кривой Сол, — тихо сказала Салли, едва сдерживая смех. — Пират из старой команды Каллифорда. Вчера утром их корабль отплыл в такой спешке, что его дружки совсем забыли о нем!
Салли была дочерью ирландского ткача бархата родом из Галлоуэя, Олби Гейджа. Гарри одобрял их дружбу. Он не собирался вести брачные игры с голландцами, использовать этот модный способ «англизировать» провинцию Нью-Йорк, сохранив при этом неприкосновенными обширные владения прежних хозяев колонии.
— Мой сын не предназначен для девицы Шуилер или девицы Кортланд, — уверял Гарри. — Если только, конечно, речь не будет идти о браке по любви. Прежде всего он женится на женщине, которую полюбит и которая полюбит его. Разумеется, если судьбе угодно, чтобы она оказалась ирландкой, я не стану возражать.
Маленький Чарльз Бэтман очень любил Салли Гейдж.
«Раппаханнок» причалил. Замелькали швартовы, восемьсот членов экипажа либо совершали маневр, либо висели на рангоутах, любуясь Нью-Йорком и позволяя любоваться ими самими.
Говорили, что, после того как флот Муира покинул английский Бристоль, выйдя в это плавание с целью вербовки новых посредников, он сначала прибыл на Барбадос, а затем посетил Порт-Рояль на Ямайке, Чарльзтаун в Каролине, Вильямсбург в Виргинии, Сен-Мэри-Сити в Мэриленде, Ньюпорт в Роуд-Исланде и Филадельфию в Пенсильвании. После Нью-Йорка корабль собирался зайти в Бостон в провинции Массачусетс и Портсмут в Нью-Хэмпшире.
Где бы ни появлялся «Раппаханнок», его всегда окружала аура приключений.
— Если бы я была мальчиком, — сказала Салли, — я хотела бы плавать на таком корабле!
— Правда? У моего отца насчет меня другие планы… Следующим летом я буду совершенствовать свои знания в Пенсильвании, учиться у Шелби Фроста, а затем отправлюсь в Англию в Саттон Колдфилд или Брейсноус. — Да?..
— Это тоже своего рода приключения!
— Мне будет тебя не хватать, Чи.
— Я буду жить в Нью-Йорке. Я вернусь и последую примеру своих родителей: буду помогать нашим ирландских братьям!
Салли улыбнулась.
На верхнем мостике «Раппаханнока» показался изящный мужской силуэт. Молодой человек с длинными темными волосами был одет во все черное. Его костюм освежал лишь голубой шарф, перекинутый через плечо, который символизировал Факторию Муира. Это был Вальтер, наследник английской торговой империи.
На набережной Вальтера встречал виконт Корнбери, губернатор провинций Нью-Йорк и Нью-Джерси.