Далекие близкие звезды (Дбз)

Прядильщик Артур Иванович

– Ишики-химэ?
– Бдительно повел острым ухом капитан "Игривого котенка".

("химэ" - обычно это принято переводить, как "принцесса". В общем-то, правильно, но в Европе и Японии - различное понимание термина "принцесса". В Японии "принцессой, дочерью Солнца" считается любая девушка с благородным происхождением - не обязательно имеющая отношение к августейшей семье. Для принцесс августейшей фамилии можно использовать суффикс "-дэнка")

Мисаки, разумеется, даже вздыхать досадливо не стала - за время полета она не только привыкла к излишней опеке

со стороны пожилого капитана, но и не находила в ней, опеке, ничего необычного, прекрасно понимая причины такой заботы. Капитан еще был сдержан... на фоне многочисленных знакомых в резиденции клана.

– Ничего, капитан.
– Она, помахав перед лицом, "развеяла" личное дело.

Капитан, который, разумеется, не видел виртуального экрана, проецируемого личным "импом" девушки напрямую через зрительные нервы в мозг, успокоился, поняв, что "обожаемая химэ" работает с какими-то документами.

– Заказаны?
– Спросила она в пространство.

– Хай, Ишики-сама!
– Склонил остроухую голову присутствующий рядом помощник, каким-то чудом уловив смысл односложного вопроса.
– Билеты на экспресс "Варлаамский" заказаны...
– И, поколебавшись, нашел нужным добавить.
– Кают класса "люкс" на экспрессе нет. Обычные одно- и двухместные. Прошу простить, Ишики-сама!

– Кают-компания?
– Поинтересовалась девушка.
– Смотровые палубы? Любые другие места, где могут встречаться пассажиры из других кают? Или рейс предполагается проводить на своих местах в каютах?

– Все перечисленное есть, Ишики-сама!

– Хорошо...

– Химэ!
– Возмущенно зашевелил усами капитан.
– Для эльфа вашего положения немыслимо...

– Не обсуждается, Додзиро-сан!
– Отрезала Мисаки.
– Прикажите собрать наши вещи!

– Хай!

+++

Краснолицый крепыш с козлиной бородкой в зеленом камуфляже закашлялся - слабый ветерок с озера погнал дым от костра в его сторону. Крепыш потер пальцами слезящиеся глаза, нашарил тонкий ломтик сала на бумажке, обернул этим ломтиком ловко вытащенный из стеклянной банки маленький помидорчик и услышал, как его собеседник хмыкнул.

– Дрова сегодня, между прочим, ты, Саш, собирал. Кстати, я тебе говорил, что мальчик - умница и далеко пойдет? Ах, да. Говорил.

– Я тебе тоже говорил: и умница и красавица. Толку то?
– Крепыш старательно трудился челюстями над салом, которое никак не хотело прожевываться, по этому речь была не совсем внятна.
– И никуда "далеко" он не пойдет - так и проболтается помощником младшего конюха! Потому что его папаша и старшие братья - совершеннейшие посредственности! Обладающие, к тому же, завистливым и мелочным характером. И мальчонку выше себя не пропустят. Да и дедуля, судя по всему, недалеко от них ушел в плане сообразительности.

"И прадед, исходя из перечисленного - тот еще лопух!" - самокритично добавил он и встрепенулся:

– Так! Руку не меняют! Долго еще возиться будешь?

– Сейчас! Сейчас!
– Засуетился

собеседник, подхватывая бутыль.

Собеседником крепыша был изящный тоненький человечек. Смугленький, хитренький, с ниточками усиков и лукавыми жгучими глазками. Тоже в камуфляже. Он твердой рукой разлил по стаканам водку, аккуратно вернул заиндевелую ополовиненную бутылку в короб со льдом, не забыв заботливо и крепко закрутить крышку. И возвестил "готовность номер раз":

– Давай, Вашество!
– Он вооружился рюмкой и кусочком какой-то замысловатой закуски. Торжественно воззрился на собутыльника.
– За сообразительных подданных. Чтоб тебе их побольше!

– Звучит, чуть ли не как проклятье! Ладно. Побольше, так побольше. Только не слишком много, а то на кой тогда я им сдался?

Собрались с духом, выдохнули, "вздрогнули". Скривились.

– У-у-у... и как ее беспартийные пьют?!
– придушенно просипел Кирилыч.

– Кха-кха... Гадость!
– Согласился крепыш. И спохватился.
– Кто-кто?

– Беспартийные. Забей, Саша! А насчет детишек я тебе уже говорил.

– Ну, нет, Кирилыч, это уж слишком! В конце концов, папашки и дедульки - тоже мои подданные...

– Эх, тяжела ты, шапка Мономха...
– Усмехнулся Кирилыч, пытаясь достать пальцами из банки огурчик без помощи вилки или ножа.

– Какая, нах, шапка? Какая, нах, Маха?
– Без особого, впрочем, запала огрызнулся крепыш и заговорил вполголоса, хотя никто их слышать не мог.
– Киря, у меня хозяйство по швам трещит, понимаешь? Еще чуть-чуть и - бах! Рванет - мама не горюй! Удельные княжества, пиратские флотилии, грызня за ресурсы - будут все тридцать три удовольствия смутного времени! И никто! Никто этого не понимает и не видит! Думают, что сытость продлится вечно! А ведь мы уже подходим к пределу! Мои аналитики уже в голос воют... Но кто и когда слушал аналитиков, да? Ну еще Добиро, старая узкоглазая перечница, все понимает. Но он уже трухлявый пенек - ему чуть-чуть осталось.

– А наследники?
– Кирилыч таки смог подцепить приглянувшийся огурчик.

– Да такие же остолопы, что и у меня! Здравомыслящих - единицы: Дзони, Ишики, Кавахиро. И все! Но они больше перетаскиванием имперского одеяла озабочены. Как и у меня. Вот скажи, наверно, так всегда было - чем сытнее и спокойнее в хлеву, тем глупее человек?

– Явная демагогия, Саша. Люди не живут в хлеву. В хлеву живут свиньи.
– Серьезно ответил Кирилыч.
– Но если человек - животное, то да!

Вообще было такое впечатление, что ни на одного, ни на другого алкоголь особо не действовал. Ломали друг перед другом комедию два хороших актера. Кто кого переиграет. А потом - плюнули и решили не валять дурака и поговорить серьезно. И серьезно напиться. По-настоящему.

– Но все равно, Киря. Что делать-то, а?
– Не сдавался крепыш.

– Война. Я тебе уже говорил, Саша. Хочешь - внутренняя. Хочешь - внешняя. Выбирай!

Крепыш скривился, будто вместо маринованного помидорчика отхватил чего-то жутко кислого.