Далекие огни
Шрифт:
Орлов упер в него тяжелый немигающий взгляд.
— Вы и об этом знаете… — Он слегка повернул голову к своему помощнику. — Свирский, что это значит?
— Это входило в мой план, — тут же нашелся тот. — У меня все под контролем.
— Врет, — веско заметил Сергей.
— Ла-адно, Ростовский, — прошипел Свирский, — через несколько минут вы ляжете на операционный стол, и тогда… — У него аж дыхание перехватило от предвкушения предстоящей расправы над наглецом.
Орлов остановил его властным жестом.
— Какое отношение к нашему делу имеет какой-то там Алексеев? — раздраженно спросил он. — Мы здесь решаем совершенно другие
— Самое непосредственное, Орлов. Жду ответа на мой вопрос. А уж потом перейдем к другим проблемам.
Тот пожал плечами.
— Пятнадцать миллионов долларов. Вы удовлетворены, Ростовский?
Сергей пропустил вопрос Орлова мимо ушей.
— Иначе говоря, вы купили меня у Алексеева за пятнадцать лимонов? Так?
— Называйте это как хотите.
— Другими словами, моя первая почка оценена вами именно в эту сумму?
— Короче, Ростовский!
— Да или нет?
— Допустим.
— Однако деньги за нее получил не я, а Алексеев. Это, по-вашему, справедливо?
— Меня вопросы морали не интересуют.
— Я это уже заметил.
— Довольно, Ростовский! Давайте заканчивать этот балаган.
— Я только начинаю, Орлов, — возразил Сергей. — Итак, за мою первую почку деньги получил Алексеев, мой бывший шеф. Факт, на мой взгляд, совершенно вопиющий, и потому я намерен восстановить статус кво. — Он вынул сигарету и не спеша закурил. — Я требую пятнадцать миллионов баксов за мою вторую почку. Сейчас. Наличными. Это и есть мое условие. Вам ясно, Орлов?
Орлов долго молчал, кряхтел и сопел от напряжения. Лицо его приняло багрово-сизый оттенок. Наконец он выдал:
— В качестве компенсации за вашу почку вы получите свою дочь. Ни о каких деньгах здесь речи быть не может. Это мое последнее слово.
Сергей чувствовал, что его попытка выбить из Орлова кругленькую сумму вот-вот потерпит крах. Однако такой исход не очень тревожил его: требование выкупа за его почку являлось не более чем стремлением поднять собственные акции в глазах Орлова, укрепить свои позиции, показать, что он намерен играть на равных. Единственное, что волновало Сергея, это предстоящий расчет с Абреком: в любом случае миллион долларов чеченцу должен быть выплачен.
Сергей докурил свою сигарету и кинул окурок в пепельницу.
— Я настаиваю на выплате названной мною суммы, — твердо произнес он. — Иначе наша сделка не состоится.
— Вы что же, Ростовский, готовы пожертвовать жизнью собственной дочери ради каких-то пятнадцати миллионов баксов? — в упор спросил Орлов.
Этот тип был прав, и Сергей прекрасно это понимал. Однако он решил играть до конца.
— А вы — собственной жизнью? — парировал он.
Тут вмешался Свирский.
— По-моему, вы не отдаете себе отчет, Ростовский, в каком положении находитесь. Почку я из вас выну в любом случае, это я вам обещаю. — Он ехидно, с садистской издевкой оскалился. — В конце концов, сила на нашей стороне, и вы не можете этого не понимать. Говоря откровенно, ваше мнение здесь никого не интересует, а ваши так называемые условия — всего лишь пустой звук.
Сергей усмехнулся.
— Ошибаетесь, Свирский. Вам все-таки придется со мной считаться. Я тут, знаете ли, сюрприз для вас приготовил.
— Какой еще сюрприз? — резко спросил тот.
— О, вам понравится, господа. Помните дискеты, Свирский? Вижу, что помните. Да-да, те самые, с компроматом на всю вашу контору и на господина Орлова персонально.
— Что
— Владимир Анатольевич, эта история яйца выеденного не стоит, — сильно побледнев, поспешил заверить его Свирский. — Ростовский заготовил несколько дискет с изложением событий, которые с ним произошли за последний год. Материал, прямо скажем, нехороший, и если бы он был опубликован… Однако я принял надлежащие меры и изъял дискеты. Смею вас заверить, Владимир Анатольевич: инцидент исчерпан.
— Не уверен, — мрачно отрезал Орлов. — Где гарантии, что часть дискет не была распространена ранее?
Сергей решил перехватить инициативу в разговоре.
— Разумеется, господин Свирский таких гарантий дать не может. Однако это могу сделать я. Надеюсь, вы понимаете, Орлов, что этот компромат может служить веским аргументом в нашей сделке только до тех пор, пока он не обнародован? Вижу, что понимаете. Тогда скажите на милость, какой резон мне выпускать из рук столь эффективное оружие?
— Короче, Ростовский. Материал предан достоянию гласности?
— Нет.
Он решил не упоминать о той единственной дискете, которую Абрек отвез в Эмираты.
— У вас еще остались дискеты? Вы кому-нибудь передавали их?
Сергей развел руками.
— Увы, не успел… Однако дискеты здесь совершенно не причем. Откуда вы знаете, Свирский, что я не подбросил их специально? Может быть, именно для вас они и предназначались, а?
На этот раз Свирский густо покраснел — то ли от подозрения, что его, как доверчивого школьника, возможно, обвели вокруг пальца, то ли от внезапного приступа аллергии, которую вызывал у него этот строптивый донор.
Сергей продолжал:
— Надеюсь, вы понимаете, что, помимо дискет, имеются и другие носители информации. Скажем, электронная почта.
Свирский раскрыл рот и громко выругался, использовав далеко не врачебный жаргон.
— Ростовский, вы что же… уже… — голос его сорвался на какой-то надсадный клекот.
— Нет, — спокойно ответил Сергей, — еще нет. Вы плохо меня слушали, Свирский. Неотправленное послание — это могучее оружие против вас, господа. Особенно когда оно в надежных руках. В моих, например.
Свирский шумно, с облегчением выдохнул.
— Ростовский, клянусь, я вас на кусочки покромсаю, как колбасу. Это я вам обещаю. Как врач.
Сергей холодно рассмеялся.
— У вас, Свирский, есть одна дурная привычка — перебивать людей, которые умнее вас. Я ведь еще не закончил.
— Продолжайте, — прохрипел Орлов. Его расплывшаяся физиономия снова начала принимать серо-зеленый оттенок — видимо, действие стимулятора подходило к концу. — Только, прошу вас, побыстрее.
— Хорошо, буду краток. Я действительно подготовил электронное послание, предназначенное для отправки по электронной почте, — послание, идентичное тому, которое я ранее записал на дискетах. Могу вас заверить, Орлов, я все изложил без утайки, точно придерживаясь фактов, а вам лично, уж будьте уверены, уделил самое пристальное внимание. Если послание будет предано широкой огласке, вам всем конец, господа. Это так же верно, как то, что я сейчас сижу перед вами. — Сергей достал еще одну сигарету и закурил. — Как вы наверное уже догадались, господа, послание до сих пор не отправлено. Однако отправить его, прямо сейчас, не вставая с этого места, не составляет для меня никакого труда… Я вижу, Свирский, вы мне не верите.