Далекий берег

Пембертон Маргарет

Конкуренция в судостроении с каждым месяцем становилась все более жесткой. «Уайт стар» и Кунард были лидерами и вели борьбу на своем уровне. На ступень ниже стояли Пароходная компания Голденберга и пароходная компания «Конйейтс». Хорошая реклама делала свое дело, и каюты первого класса «Ниневии» были всегда заняты. Дуан удачно обыгрывал тот факт, что их компания молодая и чисто американская. Одной фотографии высокорослого рыжеволосого красавца капитана было достаточно для того, чтобы потенциальные пассажирки стали нашептывать своим мужьям, будто, по их сведениям, пища на корабле компании «Конйейтс» гораздо лучше той, что предлагает компания

Голденберга.

Они переманили к себе многих клиентов Голденберга. Но только не с «Коринфии». На «Коринфии» сложилось ядро постоянных пассажиров, группировавшихся вокруг красивой женщины, которая была фактически хозяйкой на судне. Дуану нравилась идея о том, чтобы красивая женщина украшала капитанский стол за обедом. Хотя Дуан никогда не плавал сам, он внимательно изучал списки пассажиров. Состоятельные женщины на борту «Ниневии» были довольно солидного возраста. Дуан предложил использовать опыт «Коринфии». Молодая красивая женщина на борту способна взбодрить и оживить слишком степенных пассажиров.

Услышав об этом, Девлин разразился страшными проклятиями. Дуан высказал мысль, что если они хотят составить конкуренцию Голденбергу, то должны найти женщину не просто красивую, но к тому же умную и веселую, что еще больше увеличит притягательность «Ниневии».

– К чертовой матери! У Голденберга проститутка на борту, поэтому многие и плавают на «Коринфии»! Мне не нужен бордель на судне!

Дуан больше не поднимал этот вопрос. Он очень нуждался в Девлине и боялся потерять его. И в то же время его все сильнее беспокоил взрывной характер капитана.

Дуан нахмурился, подумав о том, какова была бы реакция его партнера, если бы он узнал о предложении Голденберга купить «Ниневию». Для Девлина «Ниневия» была не просто бизнесом. Он никогда не согласится продать ее соперничающей компании или кому-либо другому. И все же… Предложенная Голденбергом цена была до неправдоподобия высокой. Дуан, всегда проявлявший осторожность в денежных вопросах, ломал голову над тем, что бы это могло означать.

В течение ряда лет компания Кунарда имела самые быстроходные и самые большие суда на Атлантике – «Мавританию» и «Лузитанию». «Уайт стар» вознамерилась склонить чашу весов в свою пользу и приняла смелую программу строительства новых судов. Три лайнера, превосходящих по грузоподъемности и по роскоши суда Кунарда, должны были превзойти конкурента и в скорости. «Олимпия» уже имела шумный успех, и Дуан буквально зеленел от зависти, когда читал о ней или видел ее у причала. Второй гигантский пароход уже прошел пробные испытания и готовился отправиться в первый свой рейс десятого числа этого месяца.

Фотографии, разбросанные на письменном столе Дуана, свидетельствовали о том, что «Титаник» не столько корабль, сколько плавающий роскошный отель. Его водоизмещение превышало сорок восемь тысяч тонн. Дуану казалось, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы продать «Ниневию» и направить деловые интересы в какую-нибудь другую сферу. «Титаник» возвещал приход новой эры, и кораблям типа «Ниневии» и «Коринфии» скоро не найдется места в верхней части неофициальной иерархии пассажирских судов. И тем не менее Голденберг предлагает целое состояние за корабль, который плавал уже не менее двенадцати лет. К тому же в тот самый момент, когда в первое плавание выходит «Титаник». Что Голденберг знает такого, что неизвестно ему, Дуану? Этот человек не был дураком. Он не стал бы предлагать такие деньги за «Ниневию»,

не имея на то веских причин.

Дуан решил выяснить эти причины. Он позвонил стенографистке и продиктовал ей письмо мистеру Теобальду Голденбергу, в котором поблагодарил за предложение и информировал о том, что внимательно его изучит. Он также сказал стенографистке, что не хотел бы, чтобы об этом предложении стало известно его партнеру. Стенографистка вынуждена была подчиниться, хотя, печатая письмо, испытывала справедливое негодование. Было очевидно, что мистер Йейтс не вполне откровенен со своим партнером мистером О'Коннором. Если мистер Йейтс ведет переговоры о продаже пароходной компании «Конйейтс», разве его партнер не должен узнать об этом первым? Если она сообщит об этом мистеру О'Коннору, возможно, он наконец-то обратит на нее внимание – ведь до этого времени он вообще не замечал ее. Однако тогда мистер Йейтс наверняка страшно на нее разозлится, а когда говорящий ровным голосом, безупречно одетый мистер Йейтс начинает злиться, она приходит в ужас.

Нет, она не станет злить мистера Йейтса. Лучше помалкивать и ничего не говорить. Стенографистка запечатала письмо, адресованное мистеру Теобальду Голденбергу, и занялась текущими делами.

Кристина много раз наблюдала за тем, как на борт «Коринфии» поднимались дамы с несколькими горничными и с сотней чемоданов и баулов. Сейчас, к ее удивлению, она оказалась одной из них. Герцог настоял, чтобы ее путешествие было обставлено со всей пышностью. Десятки шикарных, сшитых по последней моде и украшенных драгоценностями вечерних платьев и костюмов она приняла с благодарностью, но наотрез отказалась от горничной.

Герцог извинился за то, что не может так сразу изменить свои привычки и берет с собой камердинера.

Кристина засмеялась и сжала герцогу руку. Они завтракали в отеле, и в окно ей видны были причалы и четыре величественные трубы «Титаника», возвышавшиеся над палубными постройками. Последние следы грусти, закравшейся в ее сердце во время поездки в Ане рели, исчезли.

Давая герцогу обещание выйти за него замуж, она приносила в жертву море. Во всяком случае, оно переставало быть ее домом. Тем не менее Кристина была намерена изучить с профессиональной точки зрения плюсы и минусы огромного корабля и передать все свои соображения Тео.

Кристина повернулась, услышав за своей спиной голос:

– Ну что ты, право, голубушка. Ты будешь чувствовать себя еще хуже, если не будешь есть.

Крепкого сложения американец пятидесяти с небольшим лет уговаривал черноволосую девушку хотя бы попробовать тосты. Та с гримаской покачала головой. Кристина увидела, как на ее пальце сверкнуло явно недавно надетое обручальное кольцо.

– Прости, Мильтон. Я не могу. – Голос у девушки задрожал, того и гляди расплачется.

Муж наклонился к ней и взял ее руку в свою.

– Ну, не беспокойся, голубушка. Всего каких-нибудь пять дней – и мы будем в Нью-Йорке. Нет никаких оснований для страха. Корабль настолько огромный, что это будет похоже на прогулку по озеру Онтарио.

Девушка предприняла героическую попытку улыбнуться, однако в ее глазах светился страх. Кристине и раньше случалось видеть подобный страх в глазах женщин, которые занимали место на своей койке, едва корабль покидал порт, и оставались там до прихода судна в Нью-Йорк.

– Бедное дитя! – сказала Кристина, поворачиваясь к герцогу. – Она страшно испугана.