Далекий край 3 часть

Золотарева Ксения Владимировна

– Сделала что могла, - сказала Лейла, ему.

– Пошли, чего стоять здесь. К тому же у меня к тебе серьезный разговор, - сказал Лен, Лейле.

И с этими словами он развернулся и пошел обратно к себе в замок. Лейла развернулась и тут же его догнала. Теперь они шли вместе. Лейла догадывалась, о чем Лен собирается с ней говорить. И на душ у нее все сжалось. Они прошли ночную улицу, и зашли внутрь. И фонарь осветил их путь.

–

Ко мне в кабинет, - сказал Лен, Лейле.

Она последовала за ним. Она зашла первой, потом Лен. Их глаза снова встретились.

– Так не может больше продолжаться, - сказал Лен, Лейле.

– Я знаю, - сказала Лейла, Лену.

– Нет, не знаешь. Я думал, прошло столько времени, все успокоилось, вроде бы, - сказал Лен, Лейле.

– Игнорирование меня, не помогло верно, – спросила Лейла у Лена.

– Не помогло оно нам. Лейла это не любовь, это страсть. Что сжигает нас. Нас влечет друг к другу, признаю. Но эта страсть нас и погубит, как ты можешь этого не видеть, - сказал Лен, Лейле.

– Ты прав, страсть нас погубит, - сказала Лейла, Лену.

– Скажи мне, сейчас. Неужели наша дружба не может без того, что было между нами. Неужели мы не сможем стать друзьями, - сказал Лен, Лейле.

– Ты в это веришь, - спросила Лейла у Лена.

Он посмотрел на нее.

– Верю, но ты ведь в это не веришь, я правильно тебя понял, - спросил Лен у Лейлы.

– Да. Я в это не верю. Когда вмешивается страсть, мне трудно контролирововать себя. Могу сказать лишь одно, это не повториться, - сказала Лейла, Лену.

– Я столько раз от тебя это слышал, - сказал Лен, Лейле.

– Клянусь, не повторится. Теперь я знаю то, что не знала раньше. Даю слово, все что хочешь, - сказала Лейла, Лену.

Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.

– Правда, - спросил Лен у Лейлы.

– Правда, - сказала Лейла, ему.

– Надеюсь на твое благоразумие, и что ты меня действительно поняла, - сказал Лен, Лейле.

– Я все поняла, - сказала Лейла, ему.

– Тогда, иди, оставь меня, я должен побыть один, - сказал Лен, Лейле.

– Хорошо, - сказала Лейла, ему.

И с этими словами она вышла. Лен еще не знал, что она задумала. И не представлял, как сильно он задел ее чувства, и просто ранил словом. Лейла вышла, и у нее потекли слезы снова. Она надеялась, что Хаус этого не

видит. Она пошла к себе в комнату, закрылась и предалась наконец своему отчаянию. Она плакала о своей любви. О том, как Лен назвал их любовь просто страстью, физическим влечением двух тел. Как назвал Великое Чувство, пустым звуком. Теперь она понимала то, что не понимала раньше. Высшие вампиры рождались не от любви ведьмы и вампира, а от их страсти между двумя видами. Храм Манона говорит, что вампирам не свойственно любить, возможно, у них есть и жалость, и сострадание. Но разве это жалость, вежливое уведомление, и печаль. Им это не свойственно. А, раз в них этого нет. И путь закрыт им в этот храм. К тому же у них нет души. Лейла чувствовала теперь по-другому. Но от этого становилось все больнее, и больнее. Наконец наплакавшись, она уснула, наверное. Заснула она поздно, а Хаус ее разбудил, как всегда около двенадцати пришлось встать.

– Сколько можно спать – спросил Хаус у Лейлы, когда она ему открыла дверь.

– Столько сколько нужно, - огрызнулась Лейла, ему в ответ.

– Пошли, - сказал Хаус, ей.

– Только оденусь, - сказала Лейла, Хаусу.

– Жду, - сказал Хаус, ей.

Лейла закрыла за ним дверь, и стала одеваться. Одевшись и приведя себя в порядок, она спустилась. Прошлась по всем залам, и немыслимым коридорам и нашла его на кухне.

– Я подумал, почему бы мне не попробовать. Грибы, я угадал, - спросил Хаус у Лейлы

– Подойдет – сказала Лейла небрежно, Хаусу.

Он приготовил ей грибы, рыбу, а сам сел и стал есть крабов.

– Высшие уехали, - сказала Лейла, Хаусу.

– Знаю. Меня, правда, там не было, но Лен мне сказал, - сказал Хаус, Лейле.

– Понятно, - сказала Лейла, Хаусу.

– Чем собираешься, сегодня заняться, - спросил Хаус у Лейлы.

– Почитаю немного. Но наверх к тебе не пойду, - сказала Лейла, Хаусу.

– Да, не любишь ты, однако формулы, и мою науку, - сказал Хаус, Лейле.

– Мне этого хватило на уроках по элементалистики, ты мне напоминаешь моего учителя Афена Игнатьевича, - сказала Лейла, Хаусу.

– А тебе что не нравился предмет, или не нравился учитель, - спросил Хаус, у Лейлы.

– И то и другое. Он такой въедливый просто жуть. И такой дотошный. Весь класс на него смотрел в отчаяние. А вначале урока, он просто зверствовал всем двояки, лепил, - сказала Лейла, Хаусу.

– Звучит как – то устрашающе, - сказал Хаус, Лейле.

– Конечно, - сказала Лейла, ему.