Далекий мой, единственный... [«Не могу тебя забыть»]
Шрифт:
– Это уходило мое детство, – прошептала Юлька, глядя на падающие снежинки за окном.
Прошлое втянуло ее в себя как-то незаметно. И неотвратимо.
Прошлое, которое она помнила всегда до запахов, звуков, неуловимых движений, незначительных, но очень важных мелочей, обрывков песен и снов и своих внутренних ощущений.
Может, этот белый лист, на котором она неуклюже попыталась что-то написать, объяснить самой себе, подтолкнул ее к воспоминаниям, а может, пришло время просмотреть прошлое, как фильм, и отпустить…
– Да, уходило детство, – вздохнула Юлька. – Оно не сразу ушло в тот
После этой Инги все стало уже не так.
Юлька не бросалась к Илье навстречу, когда он приезжал, не оглашала окрестности радостным ором, а степенно здоровалась, подставляя щечку для дружеского поцелуя. И все-таки и это лето было замечательным. По-своему, совсем по-другому, но замечательным.
Были в ее жизни речка с нырянием, ставшие традиционными спектакли, игры, волейбол, походы в лес, первые поцелуи с мальчиками и первые влюбленности в их дачной компании. Девочка взрослела, менялась, начиная ощущать в себе призывы женственности, забывая повадки «вождя краснокожих».
Зимой Юлька выдала одну из своих выходок, становившихся более редкими по мере взросления.
Усаживаясь за стол ужинать с родителями, она серьезно заявила:
– Когда мне исполнится шестнадцать лет, я выйду замуж за Илью!
– О как! – воскликнул папа.
– Почему именно в шестнадцать? – спросила мама.
– Можно было и в четырнадцать, конечно, – рассуждала серьезно Юлька. – Как Ромео и Джульетта, но время сейчас не то, и в четырнадцать не по закону.
– По закону и в шестнадцать нельзя, – сказала мама.
– Значит, штудируем «Вильяма нашего Шекспира». А тебе не рано? – поинтересовался папа.
– Ромео и Джульетта в четырнадцать лет уже любили друг друга и поженились! – возразила Юлька.
– Да. Но если ты внимательно читала, то помнишь, чем это закончилось, – заметила мама.
– А если Илья не захочет на тебе жениться? – спросил папа.
– Как это не захочет? – поразилась Юлька. – Я же его люблю!
– Ну а если он тебя не любит, а любит кого-то другого? Такой вариант ты не рассматривала? – улыбнулся папа.
– Нет, не рассматривала, да и глупости это! Кого же ему еще любить?
– Действительно, кого? – усмехнулась мама.
– Ладно, Марин, – успокоил жену папа, – до шестнадцати время есть, может, она тогда что другое придумает.
– И не надейтесь! – заявила весьма решительно дочурка. – Только Илья! И никаких других вариантов!
Юля улыбнулась, вспомнив тот разговор и свое решительное заявление. Она убрала лист и ручку в ящик стола, сходила на кухню, заварила себе крепкий чай с лимоном и вернулась в комнату. Убрала стул, поставив на его место кресло, забралась на него с ногами, обхватила кружку ладонями и посмотрела в окно. Она разрешила себе воспоминания, смирилась с их навязчивым вторжением и погрузилась в прошлое.
Еще пару лет родители снимали летом дачу, но Илья приезжал к ним все реже и реже, да и гостей почему-то поубавилось, и настал тот год, когда родители не смогли себе позволить весь летний сезон за городом и сняли дачу только на месяц. Тогда Илья был у Расковых всего один раз.
В стране творилось черт-те что, и в науке, естественно, тоже. Это угнетало взрослых и отражалось на детях. В том году уже не ставили Юлькины знаменитые спектакли,
Взрослые все чаще вздыхали, беседуя за столом, и с тревогой спрашивали друг у друга: «Что же дальше будет?» Не сдавалась одна Юлька. Конечно, она не понимала, что происходит в стране, да и не задумывалась над этим в силу своего возраста, но девочка, как и родители, чувствовала тревогу, правда, по иному поводу: они совсем перестали видеться с Ильей, что, понятное дело, не устраивало энергичную, бескомпромиссную «невесту».
Перемены не обошли стороной и их семью. Страна стремительно нищала, и Игорь Дмитриевич, стараясь заработать хоть какие-то деньги, практически не бывал дома. Он преподавал, руководил лабораторией, набирал дополнительные часы лекций, писал статьи, брался даже за заказные разработки. Юлька его почти не видела – отец приходил, она уже спала, а уходил, она еще спала. Мама взяла несколько учеников для частных уроков помимо работы в институте, тоже загрузившись сверх меры. Так что Юлька жила самостоятельной жизнью, практически не видя родителей. Но и ее график учебы был не менее плотным – после общеобразовательной она бежала в художественную школу, в выходные преподаватели вывозили их на этюды в Подмосковье. А еще девочка увлеклась реставрацией и два раза в неделю ездила в студию при институте реставрации.
Но деятельную Юльку не устраивало, что из-за героических подвигов взрослых выжить в этих условиях хотя бы нормально, не обнищав и не сдавшись окончательно, она совсем не встречается с предметом своей любви.
Юлька стала выкраивать время и ездить к папе в институт. Первый раз, когда она там появилась, она всем мешала, путаясь под ногами и стараясь быть поближе к Илье, отвлекая его всякими вопросами и заглядывая в глаза, так она соскучилась. Отец быстренько выпроводил дочурку, но Юлька и не думала обижаться. В следующий раз она привезла с собой папку с листами и, устроившись в уголке, тихонько рисовала Илью, немного папу и других его сотрудников. Они были настолько погружены в свою работу, что часто забывали о ее присутствии, а обнаружив девочку сидящей в уголке, поражались, как это шумная и энергичная Юлька может так долго не привлекать к себе внимания.
Но и поездки в лабораторию становились все реже, а вскоре прекратились вообще. Состыковать Юлькины свободные часы (а чаще прогуливаемые из обеих школ для встречи с Ильей) с совершенно сумасшедшим графиком работы папы и Ильи стало невозможно.
Следующие три года они почти не виделись с Ильей.
И тем не менее, несмотря на все трудности, папа за это время получил звание профессора, а Илья защитил докторскую диссертацию, ну а Юлька нашла новый способ общения – девочка решила звонить по вечерам Илье по телефону.
Поначалу разговоры были непродолжительными: «Привет, как дела, а я сейчас рисую…», но постепенно Юлька стала рассказывать о своих делах, проблемах, больших и малых победах, и беседы затягивались на полчаса.
Поскольку все это происходило ближе к полуночи, потому что раньше Илья домой не возвращался, то Юлька, прячась от родителей, требовавших, чтобы в столь позднее время она уже спала, брала трубку телефона с собой в комнату, забиралась на кровать, устраивалась поудобней и названивала каждые десять минут, ожидая, когда «жених» придет домой. Но Илья выдвинул свои условия.