Далекое имя твое...
Шрифт:
Он отвернулся от окна, прикрыл глаза, вспоминая родную Венгрию. И тот далекий день, когда они с Габором отправились по торжественному случаю в балетный институт на праздник.
Габор собирался на этот вечер, как, наверное, не собираются на собственный юбилей. Имре не сразу узнал в подтянутом, выбритом, аккуратно причесанном парне, одетом с иголочки, рыжего увальня с насмешливой идиотской улыбочкой. Он и сам не в мятых брюках явился, но Габор, наверное, с утра готовился очаровать свою пассию и вымолить у нее прощенье.
— О, ты даже башмаки почистил! —
Он кивнул в сторону училища, куда веселыми стайками подходили празднично одетые девушки. Их было значительно больше, чем парней, что и вселяло надежду на отсутствие проблемы с проникновением в этот цветник.
Приглашения спрашивали в дверях два рослых парня. Оба в смокингах, у того и у другого галстук-бабочка подчеркивал особую торжественность обстановки. Габор даже нерешительно притормозил, прежде чем попытаться проникнуть внутрь, заробел и пропустил Имре, шепнув: «Давай, я за тобой…»
— Хорошо! — не поворачивая головы, ровным голосом ответил Имре и, напустив на себя независимый вид, хотел прошествовать мимо парней…
— Ваши билеты! — ревниво заслонили вход стражи цветника.
Чужих девчат они бы пустили и без приглашения. Но что касается незнакомых парней…
— Ах, да!.. — Имре, изображая отягощенного серьезными мыслями чиновника, сунул руку во внутренний карман пиджака, порылся в одном кармане, в другом, выразив на лице удивление, повернулся к Габору:
— Ты в какой пиджак их мне положил?
— В синий… — виновато откликнулся тот.
— А надо было? — он свысока укоризненно посмотрел на Габора.
— Простите, но мы не сможем пропустить вас на такое важное мероприятие, — непробиваемым щитом сдвинулись парни.
Имре, дипломатично поджав губы, хотел потребовать кого-нибудь из руководящего состава училища: «Играть, так играть до конца». Но играть не пришлось: из дверей сразу несколько девушек врезались в разговор, защебетали, заахали, оттесняя контролеров:
— Ой, мальчики, а мы вас ждем…
— Это наши, это наши!
— Мы им посылали приглашение. Проходите, проходите!
Сделалось шумно, будто куча воробьев на котов налетела. Парни растерялись, развели руками. А девицы уже исподтишка подталкивали Имре с Габором, чтобы проходили быстрее, пока те не пришли в себя.
— Девочки, милые! Вот спасибо. Иначе б нам никак не пробиться.
Девушки сразу посерьезнели, превращаясь в великосветских дам:
— Вы к кому? Думаете, мы вас за красивые глазки пустили?
Имре стало интересно: настоящие мастерицы сцены. Особенно чернявенькая, с глазами-сливами, с офигенной прической, над которой она провела, наверное, последние сутки.
— И у вас тоже нет молодого человека? — с веселой развязностью спросил Имре.
— Мм… — не разжимая рта, с неменьшей иронией замотала головой девушка и так непосредственно улыбнулась, что Имре забыл о цели своего появления здесь.
— Не отвлекайся, — напомнил Габор. — Девушки, а вы Ильдико, случайно, не знаете?
— Это беленькая такая?
Соперниц они не жаловали. Хотя тут же спохватилась:
— Ну, не выпученные, а как бы несколько выделяются.
Получилось еще нелепее.
Но Габору не до тонкостей. Стал расспрашивать, в какой части зала она может находиться, и, получив ответ, сразу потащил Имре, не дав договорить с чернявенькой.
Имре не без улыбки вспоминал сейчас, как они отыскали Ильдико перед самым началом торжественного собрания. И та, разглядев их вдвоем, удивленно всплеснула ручками и, словно в изнеможении, упала в кресло. Причем, это вышло так непреднамеренно, что она сама испугалась далеко не торжественного жеста, который никак не соответствовал данной минуте: заиграли гимн. Зал встал и замер в предвкушении начала церемонии.
Имре и Габор успели приткнуться на крайних креслах самого отдаленного ряда. Габор в душе ликовал: прощен!
— Ну, доволен? — шепотом спросил Имре. — Теперь только не таскай ее в кусты. У нее нервы слабые.
После перечисления заслуг и достижений коллектива, более или менее внятных выступлений объявили перерыв, во время которого оркестр заиграл танцевальные мелодии. Народ ожил. Больше половины собравшихся бросились кружиться в вальсе. Тотчас просторное помещение превратилось в ромашковое поле в ветреную погоду. Девчонок оказалось больше, что не смущало их. Зато Имре, попытавшийся отыскать чернявенькую в подвижной шумной толпе, так и не сумел это сделать. После танго объявили дамский вальс. К Имре подскочила бойкая грудастая девица и увлекла его в середину танцующих. Она как-то по-хозяйски притянула его к себе и, не давая опомниться, стала завораживающим голосом рассказывать о традициях их учебного заведения. Имре было неинтересно, он смотрел по сторонам все с тою же целью: отыскать черноглазку.
— Чего вы крутитесь? — бесцеремонно встряхнула его напарница и недовольно наморщила узкий лобик.
Имре оторвал ее от пола и приподнял над танцующими:
— А так лучше?
— О! Опустите меня скорее! Какой вы сильный!..
Она как бы случайно на мгновенье оперлась грудью ему на лицо. Сквозь материю он ощутил возбужденно торчащий сосок. И мгновенно отреагировал его член. «Только этого недоставало!..» Хорошо, что оркестр замолчал. Сказав «спасибо», Имре поспешил скрыться в уставшей и довольной толпе.
Шебутное настроение на него нашло. Мельком увидел он счастливые глаза Габора и не менее счастливые — Ильдико. Даже подходить к ним не стал, чтобы не помешать. Им и вдвоем хорошо. Правду говорят: «Милые бранятся — только тешатся». Таким образом, сам собой образовался свободный отрезок времени: что хочешь, то и делай.
«Мне надо эту смешную девчонку найти, поболтаем от нечего делать». Но и она как в воду канула. Одну со спины за нее принял, тронул за локоток — не та оказалась, пришлось извиняться. Тут танцы закончились, концерт объявили. Имре слушал, слушал; сумасшедшая мысль пришла в голову, пошел за кулисы.