Дальневосточные соседи
Шрифт:
За последние полвека пропускная способность городского транспорта возросла больше, нежели число пассажиров. Теперь вагоны заполняются на 180 процентов (уровень давки в Париже и Лондоне не выше 150 процентов). Каждую зиму проблема обостряется. Ибо пассажир в пальто занимает на 10 % больше места.
Уличное стояние
Не лучше и автомобилистам. Уличное движение в японской столице превращается в «уличное стояние». Все большие города мира страдают нынче от пробок в часы пик. Но в Токио эта болезнь ощущается особенно мучительно. Ибо проезжая часть улиц составляет лишь 10 процентов
Привычный образ современного города – это ансамбли площадей и проспектов, образованные кварталами многоэтажных зданий. Токио же в основе своей потерявшее границы захолустье. Кое-где близ станций метро или электрички в неразбериху домов вкраплены торгово-увеселительные кварталы. По вечерам там щедро полыхает неон. Но в соседних переулках самая что ни на есть глушь: ни фонарей, ни пешеходов. Такова японская столица и в получасе, и в трех часах езды от центра.
Даже для коренных жителей этот город остается загадочным лабиринтом, путаницей безымянных улиц. Имена там носят не улицы, а околотки. Дома же пронумерованы в том порядке, как они строились. Так что почтовые координаты мало что дают. Вместо адреса (в переводе на московские понятия) здешние таксисты привыкли слышать примерно следующее: Замоскворечье, Серпуховка, от универмага по трамвайным путям направо до остановки «Школа», а потом – 6-й дом слева.
Три упущенные возможности
Токийцы говорят, что их город трижды имел и трижды упустил возможность отстроиться заново. Первый раз – после катастрофического землетрясения 1923 года, разрушившего половину зданий. Второй раз – после налетов американской авиации в 1945 году, когда Токио выгорел на две трети и погибло уже не 100 тысяч, а четверть миллиона горожан.
Муниципалитет предпринял энергичные усилия, чтобы воспользоваться третьим поводом для коренной реконструкции города: подготовкой к Олимпийским играм 1964 года. Были проложены новые магистрали общей протяженностью 54 км, десятки эстакад и многоуровневых развязок. Но намеченные планы пришлось урезать из-за вздорожания земли – той, что надо было выкупить вместе с домами, намеченными к сносу. Нередко владельцы крохотных участков в 50 – 100 кв. метров не хотели уходить с передней линии и понастроили уродливые дома по принципу: «пять комнат, одна над другой». При этом новые монументальные здания оказались позади.
В этом мегаполисе, как нигде, много копоти и мало зелени. На каждого жителя приходится лишь по одному квадратному метру парков (в Париже или Лондоне примерно в 10 раз больше).
Пожалуй, именно Токио принадлежит первое место по остроте проблем, присущих большим городам. Главной из них, усугубляющей все остальные проблемы, остается бесконтрольный рост города-гиганта. Вплоть до недавних пор население японской столицы ежегодно увеличивалось на 250 тысяч человек и 100 тысяч автомашин.
Среди множества способов положить этому конец был избран самый простой. Не делать ничего, пока ухудшение условий жизни не породит отток людей в обратном направлении. Но, хотя время идет, этого пока не происходит.
Значение японской столицы переросло старую пословицу: «Нандемо итивари Токио» («Токио – всему десятая часть»). Сегодняшний Токио – это более 10 процентов населения Японии, более 10 процентов ее рабочей силы. Это город, где живет половина японцев, имеющих высшее образование,
Вот почему Токио, как гигантский магнит, по-прежнему притягивает к себе молодежь. Ибо именно здесь мозг и сердце Японии – сгусток ее энергии, узел ее противоречий, средоточие ее надежд.
Баня – услада для японца
В нашем лексиконе появляется все больше японских слов. К таким понятиям, как «самурай» и «харакири», «гейша» и «кимоно», добавились «дзюдо», «татами», «икебана». И данный список, пожалуй, пора расширить еще на пару терминов. Это «фуро» – тесный деревянный чан с очень горячей водой, то есть домашний, будничный вариант традиционной японской бани, и «онсен» – ее праздничная, роскошная разновидность: просторный бассейн в горной гостинице на термальных источниках.
В обоих случаях японская баня не имеет парилки. Ее посетитель сначала моется из шайки, а потом, тщательно сполоснув мыльную пену, по уши погружается в нечто похожее на кипяток. Склонность подолгу нежиться в нестерпимо горячей воде порождена особенностями японского дома. Он воплощает стремление быть как можно ближе к природе, жить как бы в беседке, где не только окна, но и многие стены легко раздвинуть, а можно и вовсе снять.
Японский дом рассчитан на лето. Его внутренние помещения хорошо вентилируются во время влажной жары. Однако достоинства такого жилища обращаются в свою противоположность, когда сквозняки столь же отчаянно продувают его зимой.
Как шутят жители Страны восходящего солнца, им вместо отопления дома приходится довольствоваться обогреванием ног. Семья рассаживается вокруг столика, под которым в специальное углубление ставится керамическая корчага с тлеющим древесным углем. А сверху на стол стелют ватное одеяло, краями которого накрывают колени сидящих.
Защита от сквозняков
Лишь своей кожей почувствовав в японском доме, чем оборачивается его близость к природе в зимние дни, по-настоящему осознаешь значение фуро как средства самоотопления. После такой бани целый день не чувствуешь сквозняка, от которого колышется даже картина на стене.
Японцы любят нежиться в фуро если не ежедневно, то, во всяком случае, через день. Истратить столько горячей воды на каждого человека было бы слишком накладно. Отсюда и обычай мыться из шайки, дабы вода в чане оставалась чистой для всех. Согласно домострою, первым в фуро погружается глава семьи. После него в той же воде греются сыновья, затем дочери и наконец хозяйка дома – жена.
На селе крестьянки топят фуро по очереди, чтобы сэкономить на воде и топливе. По той же причине в городских предместьях сохранились общественные бани. Они традиционно служат местом встреч соседей. Мужская раздевалка обычно расположена с одной стороны от бассейна, женская – с другой.
Моются посетители тоже напротив друг друга. А затем в чем мать родила беседуют в общем бассейне. Причем отсутствие купальников никого не смущает. Обменявшись новостями и набравшись тепла, люди расходятся по своим нетопленым жилищам.
Итак, фуро для японцев – услада будничная, тогда как онсэн – праздничная. А ощущение праздника дает возможность вместо тесного деревянного чана окунуться в просторный бассейн, наполненный не просто горячей водой, а целебной влагой бьющих из-под земли термальных ключей (слово «онсэн» буквально означает «горячий источник»).