Дальний берег Нила
Шрифт:
– Жак сегодня на высоте, дорогая Доминик. Давно я не ел такого мяса. Говядина с ананасами действительно удивительное сочетание. Азиаты тоже знают толк в кулинарии. Но вы почти ничего не ели за ужином, а это пагубно для вас, особенно после пережитого стресса. Отсутствие аппетита говорит о том, что вы еще не вполне оправились от случившегося. Я привез вам новые препараты, мой партнер из Индии прислал их специально для вас. Пойдемте, я расскажу, как их следует принимать. Это целая система, но результат будет превосходным, я ручаюсь,
Они прошли в кабинет, где Базиль долго и нудно давал указания по применению лекарств. Доминик, выпив первую порцию, отправилась в спальню, оставив доктора в кабинете и дав распоряжения Жаку не беспокоить никого до утра.
– Да-да, Жак, я соберусь сам. Когда буду выезжать, я позвоню тебе. А пока ты не нужен, отдыхай.
Жак поклонился и молча вышел.
Дом погрузился в тишину, и Базиль еще какое-то время читал, сидя в кресле у шахматного стола. Потом доктор, не спеша, стал обследовать мебель кабинета. Какие-то панели и кнопки он уже давно знал, какие-то обнаружил при осмотре. Все, что можно, было открыто, но нигде не имелось и намека на документы. Так, старческая фантазия и только. Базиль обнаружил коллекцию курительных трубок в тайнике, археологические ценности явно египетского происхождения, но документов и вообще бумаг не было нигде.
Он так увлекся, что не заметил, как в дверях появился Жак. Старый слуга долго наблюдал, как старинный друг его хозяина роется в тайниках. Потом неслышно отошел от двери и так же тихо спустился во двор. В полной темноте, не включая фонаря, Жак направился к гаражу. Хозяйство свое он знал и мог без труда найти дорогу…
Глава десятая
Афинские каникулы
(1986)
– Две «маргариты».
– Сию секунду, уважаемая.
Смазливый официант картинно смахнул со столика воображаемые крошки, демонстрируя симпатичной и явно небедной иностранке свои стати, обтянутые белой униформой, словно балетным трико. Впечатления не произвел, сразу преисполнился достоинства и плавно отвалил к стойке.
Таня Дарлинг усмехнулась.
Над кромкой бассейна показалась мокрая голова Сони Миллер, собственного корреспондента Би-Би-Си.
– Уф-ф! Прямо реинкарнация в мире богов!
– А кто говорил, что будет плохо?
Фыркая, как тюлень, Соня поднялась из бассейна и бухнулась на пластмассовый шезлонг.
– Ну и денек! Удивительно, что я вообще еще живая… Мерси. – Она приняла у официанта коктейль, с наслаждением глотнула. – Ну, Акрополь я еще понимаю, приобщение, так сказать, к истокам цивилизации, хотя, между нами, можно было бы дождаться денька попрохладнее, не в сорок же градусов. Но вот троллейбус на обратном пути!.. Скажи на милость, зачем было тащиться через полгорода в этой душегубке?
– Во-первых, никто тебя не неволил, могла бы спокойно заказать себе хоть «кадиллак» с кондиционером. Во-вторых, когда еще мы сподобимся побывать в сауне на колесиках. В-третьих, зато теперь как хорошо, сама же говоришь. А в-четвертых… в-четвертых, Соня, когда я увидела здесь, на афинских улицах, наши родные
– У кого? А, московский шансонье, я как-то брала у него интервью, и он сказал…
Таня не слушала подругу. Глядя куда-то далеко-далеко, она вполголоса запела:
Когда мне невмочь пересилить беду, Когда подступает отчаянье, Я в синий троллейбус сажусь на ходу, В последний, в случайный…Проходившая рядом молодая женщина с перекинутым через плечо махровым гостиничным полотенцем остановилась как вкопанная. На ее лице, бледном, утомленном, с черными кругами под глазами, отразилась сложная борьба чувств. Наконец, она чуть заметно качнула головой, беззвучно, одними губами проговорила: «Mais non…» [30] Но тут к ней резко обернулась Таня Дарлинг, затылком поймавшая ее взгляд.
30
О, нет… (Фр.)
– Лиз! – Элизабет кивнула робко, затравленно, как пойманный с поличным магазинный воришка. – Боже, вот уж кого не ожидала здесь встретить! Ну иди же сюда… – Таня устремилась к Лиз. Они обменялись дружескими, на французский манер, поцелуями в обе щеки. – Соня, знакомься, это Лиз, моя французская подруга еще по Москве.
– Миллер, – без излишнего дружелюбия представилась Соня.
Двухнедельный европейский тур с любимой подругой планировался давным-давно, и никакая Лиз в эти планы не входила. Оставалось надеяться, что знакомство это относится к разряду светских, и контакт ограничится получасовым трепом за коктейлями, максимум – дружеским ужином в таверне.
– Мы заказали по «маргарите», присоединишься? – Лиз кивнула, и Таня просигналила официанту. – Как ты, рассказывай, мы не виделись целую вечность. Поступила, куда хотела?
– Да…
– Лиз готовилась в Академию художеств в Ленинграде, – пояснила Таня Соне Миллер. – Нравится учиться?
– Да… А ты как? Ты так скоропалительно тогда исчезла. Возвращаюсь в Москву, а мне сообщают: вышла замуж за англичанина и улетела в Лондон… – Говорила Лиз быстро, взволнованно, взгляд бегал по сторонам, не останавливаясь на Танином лице. – Кто твой муж, чем занимается?
– Червей разводит.
Соня Миллер кашлянула и спряталась лицом в салфетку. Лиз удивленно хлопнула ресницами.
– Как это – червей? Для рыбалки?
– Лиз, он помер в прошлом году.
– Извини, я не могла знать… Мои соболезнования.
– Лиз, это было лучшее, что этот урод сделал для меня… Впрочем, нет, он мне оставил свою фамилию. Так что теперь я почтенная вдова, миссис Дарлинг.
– Миссис как?
– Дарлинг. Тебе разрешается называть меня по фамилии.