Дальняя командировка

Незнанский Фридрих Евсеевич

Керимов, изображавший невыразимое словами воз­мущение, естественно, молчал.

— Вот и для меня это тоже загадка, — как бы подвел итог Александр Борисович. — Ладно, благодарю вас, Иннокентий Мурадович, за содержательную беседу. Зав­тра непременно встретимся, а сейчас я, с вашего разре­шения, поеду работать дальше. Там ‘у нас еще полсотни милиционеров очереди своей ждут.

Он сел в машину, кивнул Филиппу:

— У тебя все в порядке?

Тот нахально ухмыльнулся:

— Проверка уже была. Этот твой судья, Сан Борисыч, успел пободаться со

своей супружницей. Как она вообще? Голос-то у нее генеральский.

— И не говори, вдвое его крупнее — по всем пара­метрам. Для меня всегда были загадкой такие пары.

— Ничего странного, говорят же — маленький, да удаленький. Там еще насчет золотника есть поговорка. Опять же некоторые в сучок растут. Много чего интерес­ного, о чем мы, большие люди, и не догадываемся, а вот женщины иной раз по глазам видят. Вот где тайна!

Турецкий расхохотался.

— Ну так из-за чего они бодались все-таки?

— О-о! Это тебе надо обязательно потом послушать… Она упрекала его, что он тебя не уговорил посидеть у них за столом.

— Так это ж прекрасно! Значит, следуем дальше. Ты теперь пиши все, лишнее выбросим. Но, я думаю, уже сегодня вечером они все кинутся к мэру — за советами и указаниями. И опять же им поделиться надо своими впе­чатлениями. Ну впечатления их мне, как говорится, по… боку, а вот тема их разговоров «о главном» очень важна. Пиши, Филя… Виноват, Гурген Самсонович… А он тебя, случаем, не расколол?

— Не-а, я в таком стиле вел машину, что ему было явно не до меня.

— Артист! — смеялся Турецкий, примерно представ­ляя себе, о чем сейчас напряженно думают судья с про­курором. И когда ж им еще и устраивать-то военный со­вет, если не сегодня!..

3

Можно сказать, они как в воду смотрели…

Где-то в районе девяти вечера, когда уже стемнело, Филипп позвонил Турецкому:

— Сан Борисыч, они съезжаются.

— «Гости съезжались на дачу…» — торжественно про­цитировал Александр Борисович.

— Какую дачу? — не понял Филя.

— Это Пушкин, невежда!

— А-а… Но у здешнего мэра, между прочим, чтоб ты знал, никакая не дача, а самый настоящий коттеджный замок, и расположен он рядом с твоей нынешней рези­денцией. Ну с пансионатом в Заводском районе. Но по­дальше, на высоком речном берегу, — почти запел он, — я его тра-та-та не могу! Ну что, заезжаю — и двигаем туда?

— Только в том случае, Филя, если твой «клоп» не сработает. У тебя есть еще какая-нибудь хитрая техника?

— Все свое ношу с собой, командир. Даже с направ­ленной антенной.

— Ну так, может, не стоит рисковать? Подъедем?

— Жду команды.

— Команда у меня одна, Филя…

И уже через полчаса, опередив гостей, экипаж Турец­кого мягко въехал в густые, правда поредевшие по осе­ни, заросли какого-то высокого кустарника возле кре­постной стены, окружавшей мэрский замок, и затаился там. Филипп направил в нужную сторону антенну, уста­новленную на крыше автомобиля, и включил передат­чик, который должен был транслировать «высокое сове­щание».

В доме

шли какие-то незначительные разговоры. Ту­рецкий узнал один из голосов — он принадлежал мэру. Остальные были неизвестны. О деле не произносилось ни слова.

— Прибыли, командир, — доложил по-военному Филипп, вернувшийся от развилки, где асфальтовая до­рога поворачивала к воротам усадьбы Гузикова. — Но мы едва избежали прокола: этот гад сменил пиджак. Так что, о чем они беседовали в машине между собой, остается пока неизвестным.

— Почему — пока?

— А потому что они наверняка все теперь повторят этому Гузке. Вот и узнаем, к чему пришли бойцы неви­димого фронта.

— Какие они бойцы, Филя! Шелупонь одна… Я вот сегодня был действительно у бойцов…

— И как?

— Убедился, во всяком случае, только в одном. Их все эти заморочки местного значения фактически не инте­ресуют. Они не одобряют действий городских властей, они, возможно, все про них знают. Но отсеивают для себя лишь то, что может соответствовать их собственной глав­ной линии. А остальное… Вот, говорят, это безобразие, что они натворили. И что? И все.

— А в чем главное, сказали?

— Ну да, станут, как же! Главное у них, точнее, одно из главных, надо полагать, ближайшие губернаторские выборы. И они явно уже имеют своего кандидата, воз­можно согласованного наверху. Поэтому и не шибко вол­нуются за исход кампании.

— А нам хотят помочь?

— Не-а, как ты любишь говорить. Показали кое-что, но исключительно для общей информации. Хотя в кон­це меня предупредили, что эта фактура может неожидан­но всплыть в качестве убийственного компромата. Но мы ж не собираемся здесь сидеть до их выборов! На хрен нам это нужно? Мы свое дело сделаем и уедем. Возьмем их за горло, создадим крепкую следовательскую бригаду, ну и пусть себе мотают. А я доложу наверх, и пусть уже там решают как хотят.

— Да, в общем-то делать тут особо нечего…

— И я уже так думаю… У Юрки-то что?

— О-о! Там материалов выше сельсовета. А ментовка сейчас напугана, но не до такой степени, чтобы потерять ориентацию. И как только они сообразят, от кого исхо­дит для них основная опасность, тут и… Стоп! Внима­ние…

Из динамика донеслись громкие голоса.

— Ну что у вас опять, едрена мать?! — Это неприяз­ненный голос мэра.

— По мелочам, Савелий Тарасович, мы вас не беспо­коим… обычно. А сейчас начинает складываться непред­сказуемая ситуация… — Это говорил прокурор.

— Вот, блин, все через задницу!.. Ну пошли погово­рим… Вы как, аккуратно? Этого… как они говорят, «хво­ста» не привезли?

— Да какой «хвост» в это время? Темно же…

— Ну рассказывайте.

— Давай сначала ты, Антоша, — сказал прокурор.

— Был у меня недавно, в середине дня, этот Турец­кий. Я думаю, чего его нелегкая принесла? Оказалось, он по «автомобильному делу», — тонким голосом начал судья Слепнев.

— А на хрен оно ему? — сердито спросил мэр. — И вообще, какое отношение он имеет к этому давно зак­рытому балагану?