Дальше фронта
Шрифт:
– Последний вопрос – за каким, извиняюсь, хреном организовывать по пути маршрута охрану и оборону узловых пунктов? От кого? Не от покойников же.
– Вот вопрос мыслящего офицера. Там и вправду не от кого, а вот в случае, если подготовленные, занявшие удобные позиции в тылу врага части по мановению руки здесь проявятся, может выйти очень удачно. Ребята, которые с тобой идут, – мои, ну, почти все мои, – для точности поправился он. – Четверо из них на той стороне уже были, когда нас искали. Покойников видели, не испугаются. Так что, вперед, командир.
– Через четыре, – не смог не уточнить растроганный Ляхов. – Средиземное, Эгейское, Мраморное и Черное…
Старинные Литовские казармы (построенные в незапамятные времена для расквартирования лейб-гвардии Литовского полка) располагались на юго-западной окраине Москвы, почти вплотную к линии Окружной железной дороги.
В нескольких громадных трехэтажных корпусах из почерневшего от времени кирпича и доныне помещались несколько батальонов 6-й территориальной дивизии, школа взводных унтер-офицеров, гарнизонная гауптвахта, еще какие-то службы, а главное – окружные вещевые склады. Потому в смысле обеспечения секретности предстоящего мероприятия место было выбрано идеальное.
Самому проницательному шпиону не удалось бы ничего заподозрить, даже обнаружив внезапное прибытие группы Ляхова вместе с генератором. Что тут необычного? Десятки лет здесь с утра до вечера мельтешат сотни людей в военной форме с эмблемами и погонами всех существующих родов войск. Снуют туда и сюда по плацам и линейкам, по сложной системе внутренних двориков, очень похожих на тюремные, поскольку окружают их со всех сторон пятнадцатиметровые стены корпусов с рядами узких окон, забранных решетками на первых этажах.
К складским пакгаузам постоянно подъезжают и отъезжают пустые и груженые автомобили, по собственной железнодорожной ветке маневровые тепловозики толкают товарные вагоны и платформы. Здесь дивизию можно с нуля сформировать, экипировать и отправить, не привлекая особого внимания. Совершенно по Честертону: «Где лучше всего спрятать сухой лист? В лесу».
Когда Ляхов прибыл в расположение своей группы, его сразу охватило позабытое уже чувство причастности к настоящей армейской жизни. Совсем не то, что в Академии.
Незабвенные запахи хлорки из туалетов, гуталина, ружейного масла, табачного дыма, навек пропитавшие старинные стены, назидательные плакаты, выписки из уставов и афоризмы корифеев военного дела, портреты полководцев и героев былых сражений на повсеместно расставленных и развешанных стендах.
Громкие команды на плацу, где внушительного вида унтера и фельдфебели муштруют новобранцев и узников гауптвахты. Грохот подкованных каблуков в вымощенных каменными плитами гулких коридорах.
Ощущение пронизывающего все и вся строгого и разумного порядка, где нет места необязательности и бестолковщине, при том, что стороннему, непосвященному наблюдателю слаженная деятельность большого военного организма показалась бы не поддающейся пониманию бессмысленной суетой.
С некоторым трудом, путем опроса местных жителей, Ляхов добрался до флигеля, где на втором этаже, в крыле, отделенном от необъятной лестничной площадки решетчатой дверью, разместился его отряд. И немедленно убедился, что распорядительность его заместителя превосходит все самые оптимистические надежды. У тумбочки по ту сторону двери дежурил дневальный
Тут же подбежал с рапортом сам Уваров. Личный состав был уже переодет в добротные камуфляжные костюмы «осень в средней полосе» и всепогодные ботинки на тройной подошве.
Столы и койки в длинном сводчатом зале завалены амуницией и снаряжением, в пирамидах у стен – с большим знанием дела отобранное оружие, и все десять человек заняты делом, каждый своим, но явно направленным к общей цели.
Уваров проводил командира в комнату, отведенную под штабную. Где-то он уже успел раздобыть комплект карт-двухверсток на весь маршрут, и сейчас подпоручик восточного облика склеивал их в единые листы суточных переходов. Судя по пучку виртуозно заточенных цветных карандашей, торчащих из трехдюймовой снарядной гильзы, на очереди была следующая операция – подъем карты. [30]
30
Подъем карты – нанесение на нее установленными условными знаками и цветом необходимых сведений о характере местности, расположении своих войск и войск противника и т п. Вообще подготовка карты командира к работе состоит из следующих этапов: подбор листов, оценка карты, склеивание, подъем, складывание определенным образом.
– Спасибо, Шаумян, пока свободны, – отпустил Уваров подпоручика. Тот вышел, искоса бросив на Ляхова любопытствующий взгляд.
– Располагайтесь, господин полковник, – указал заместитель на деревянное кресло перед старым письменным столом, помнившим, наверное, еще царствование Александра II, Освободителя.
Его верхняя крышка была сплошь испятнана еще тогдашними, фиолетовыми ализариновыми чернилами и ожогами от папиросных окурков. Уваров заметил выражение глаз командира и пожал плечами: – А что делать, кто ж пришлым варягам новый стол даст?
С ним нельзя было не согласиться. Никто, и сам бы Ляхов не дал.
А штабс-капитан ему сразу понравился. С первого взгляда чувствовалась в нем порода, десяток поколений предков, занесенных в «Бархатные книги», известных по именам-отчествам и подвигам, которыми они прославляли фамилию. Чувствовалась в чертах лица, постановке фигуры, манерах. Отсюда же и постоянно мелькающая в глазах и изгибе губ легкая, едва уловимая даже и опытным глазом ирония. Будто граф непрерывно отслеживает все несообразности в поведении собеседников, неверные употребления слов, коряво построенные фразы. Но в силу своего малого чина и воспитанности лишен возможности прямо на них указывать.
А вот при встрече с Ляховым это выражение с лица Уварова исчезло. Опознал ровню по происхождению, но занимающего более высокое положение. Помогли на генетическом уровне усвоенные традиции старорусского местничества, когда каждый с микрометрической точностью осознавал свою позицию в тогдашней «табели о рангах» и, соответственно, место, которое надлежало занимать в царском совете, за пиршественным столом или в построении на поле боя. И упаси бог «как самому выше своего ранга место занять, так и уступить свое тому, кто ниже тебя числится».