Дама без изюма / Кое-где
Шрифт:
Глаза снова упёрлись в сиротливо лежащее издание для молодёжи репродуктивного возраста. «А всё-таки интересно, что им там такого на пятьсот страниц советуют?» – взыграло в Кире детское любопытство, в чём-то схожее с давно забытым возбуждением от изучения статей популярного медицинского словаря, который её одноклассники тайком от родителей таскали в школу и под большим секретом показывали девчонкам в раздевалке спортзала во время уроков физры. «Наверное, так. Совет первый. Завязывайте с оральным сексом. Детей от этого не выходит», – начало креативить на кинутый в него походя вопрос Кирино подсознание. – «Совет второй. И с анальным тоже. Совет третий. Интернета и соцсетей это тоже касается». Кира тихонько рассмеялась собственной находчивости.
Взгляд вновь вернулся к содержимому
Кира выложила на ленту скромное содержимое своей корзины, расплатилась кредитной картой, и довольная двинулась из магазина в направлении дома. Как принято говорить в подобных ситуациях: «И настроение улучшилось!» Уже войдя в двери подъезда, Кира поймала себя на мысли, что для полноты картины, перед тем как подбрасывать контрацептивы, хорошо было бы познакомить их со швейной иголкой, но что сделано, то сделано и фарш назад не провернёшь. В любом случае, в её голове плотно засела мысль, что этот день был прожит ею относительно не зря.
Однако эффекта, достигнутого экстравагантной выходкой, на долго не хватило. Сначала, не смотря на поздний час, позвонил муж. Долго жалился, что, по его мнению, Кира уехала в столицу слишком уж надолго и вернётся в лоно семьи совсем как не скоро. Все её доводы о вожделенной ипотеке для Тоськи, о том, что ближайший отпуск по закону у неё будет только через полгода, действия не возымели, разговор закончился на ноте «ля». Положив трубку, Кира проследовала к своему «тревожному чемоданчику» и достала единственное, что у неё осталось от привезенных с собой на первое время запасов – бутылку черносливового «Спотыкача», и понеслось. Оказавшуюся в четырёх стенах Киру с каждой выпитой рюмкой всё больше и больше одолевали никуда не девавшиеся и крутившиеся фоном на репите мысли о собственной горькой женской судьбе.
О том, что – муж без пола, и они лет пять уже как живут ровно брат с сестрой, что падчерицы, не приведи Господь, что с ним случится, с радостью сдадут её в дом престарелых, что вокруг дано уже только пустота, лишь мир её любимых стихов и образов… Бесперспективная, подававшая огромные надежды не-женщина, которой даже «мама» никто никогда не скажет, потому что «не-за-слу-жи-ла!» Что, в конце концов, к своим сорока с хвостиком она нечеловечески устала. И далее бессвязно: «…а руки-то у меня золотые…», «…все пробуют, а «замуж» не берут…», «…а назад всё равно, что в преисподнюю…», «…и лето, сцуко, кончилось…».
Когда бутылка была почти уже приговорена, голову Киры посетила «гениальная» идея. Она включила ноутбук, нашла в поисковике первую попавшуюся ссылку на сайт знакомств и приступила к заполнению анкеты. Нетрезвые пальцы слушались плохо, буквы на клавиатуре прыгали перед глазами, но она старалась. Взяв себе ник «Дама без изюма» и справившись с заполнением обязательных полей, Кира сосредоточилась над разделом «Немного о себе».
«Вы испытывали когда-нибудь испепеляющее чувство безысходности? Когда в душе уже ничего не осталось… Когда нет сил что-то чувствовать…» – изливала свою боль на экран Кира. – «Когда нет сил что-то изменить… Когда опустились руки и знаешь, что никто во всем мире не может помочь… Когда темнота ночи только усиливает этот мрак в душе… Но ничего уже не исправить… И жить с этой болью сил тоже нет… Когда на девяносто девять целых девяносто
Что или кто может кардинально изменить человека? И за какой период? Да что или кто угодно. За миг. Или пару дней. Один случайный взгляд, услышанное в обрывках разговора слово… Написав такую исповедь, прежняя ранимая Кира умирала, медленно с болью сгорая в агонии, взамен на свет рождалась новая, никому ранее, в том числе и себе самой, не известная доселе личность…
Минут через пятнадцать, когда с горючими слезами критическая масса скопившегося негатива покинула её голову, Кира допила остатки «Спотыкача», перечитала только что набитый ею текст и подумала, что так дело не пойдёт. Кого её «Дама без изюма» с таким самовыплеском хочет найти? Престарелого патлатого гота, чтобы долгими осенними вечерами вести с ним загробным голосом беседы о тленности всего земного? Или истеричного вдовца-эмо, чтобы совместно оплакивать его безвременно ушедшую в мир иной розововолосую жену? Нет, проводить выходные в прогулках по погостам она её не созрела! Коли «…все пробуют, а замуж не берут…», надо не сырость разводить, а взять и «жениться» самой.
Так что сопли в сторону, запасы грушевого сидра с балкона в комнату и за дело! Наперекор и вопреки! Кира решительно выделила хоткеем только что написанный текст и одним ударом пальца по клавиатуре отправила его в информационное небытие. После этого, открыв зажигалкой первую бутылку сидра и сделав ознакомительный глоток прямо из горла, занесла указательный палец над клавиатурой и… В голову не лезло ничего, даже мыслей. Причём решительно. Казалось, что очищающие слёзы вымыли из неё всё и без какой-либо надежды на остаток. Кира сделала очередной глоток и вышла на балкон. «Она была актрисою…» – донеслось в ночи из недавно припарковавшегося у подъезда такси. «Да! Актриса! Как же я раньше-то не сообразила!», – воскликнула Кира и, так и не закурив, бросилась назад к ноутбуку. Незадолго до отъезда в столицу на одном из сайтов любительской прозы она читала очередную историю из «Мира однопомётных». Авторы как раз ввели нового персонажа – Актрису. «Как с меня писали!», – думала тогда Кира и изо всех сил примеряла её монологи на себя. Выходило почти что «от кутюр». «Так почему бы мне не взять и не скопипейстить Актрисины речи? Лучше про себя я сама уж точно не скажу», – рассудила Кира и набрала в поисковике запрос: «Миры Однопомётные. Зеркало Жюстины». Когда, немного попыхтев, браузер выдал ей необходимую ссылку, она перешла на страницу и со словами «И чтоб никто не догадался» приготовилась поочередно жать «Контрол-Цэ» – «Контрол – Вэ».
«Говорят, жизнь – черно-белая», – с места в карьер копипейстнула она, – «Черная полоса сменяет белую, белая – черную. И так до того, что люди не могут описать ни одним словом. Так слов о смерти еще не придумано. Я иду по своей полосе – фиолетовой.
Я равна половине фунта правды, пуду коварства, трём граммам верности, нахальству килограммам десяти, плюс одной восьмой грамма чести. К мужчинам жадности во мне тонн двести, добавить дури три ведра, поставить всё в холодном месте и вот Вам я – душа женская. «Верум Индекс Суи Ет Фальси», – как любил говаривать Спиноза, – истина – пробный камень самой себя и лжи.
Я невыносимая. Меня нельзя вынести. Уж очень много надо выносить. По частям, если только. Но на части я не делюсь. Или все – или не выносите вообще. Потому, что я натура цельная. Вдумайтесь, цельная… невыносимая… Какой кошмар! Да, я – невыносимая, как и мои мозги. И слегка габаритная!
Мой выбор? У меня он есть. Всегда. Мне лучше попробовать и, может быть, пожалеть, чем упустить свой шанс и всю жизнь вспоминать, об этой упущенной возможности обрести счастье, особенно, в интимный момент.