Дама червей
Шрифт:
И все равно грустно сознавать, что сияющая красота Титании, ее легкий юмор, ее верное сердце не могут принадлежать ему. Но что он может дать ей взамен?
Направляясь к себе, Мэтью решил занять себя работой – лучшим лекарством от грусти. Сегодня утром он послал письмо жене своего брата Джонатана, чтобы выяснить, не поступало ли от него каких-либо известий. К вечеру он ожидал от нее ответа. А тем временем он может навестить сэра Фрэнсиса Мэллорса и сэра Уильяма Норриса. Раз двое из четырех подозреваемых оказались ни при чем, то один из оставшихся вполне может быть
После этого он должен поговорить с капитаном Уэллсом, который собирался расспросить кастелянш о необычно большом платке, с помощью которого Молл была привязана в шкафу. Ему казалось странным, что столь примечательный предмет оставлен на месте преступления. Хитрый, умный преступник не делает таких ошибок. Возможно, у него под рукой не оказалось ничего другого, или он собирался забрать платок позже, но так и не нашел случая. Или же шарф вообще не принадлежит убийце, и тот взял его у кого-то другого, чтобы отвести подозрения от себя. Существовал десяток возможных объяснений, и Мэтью должен был докопаться до истины.
Кори взлетела по ступенькам, подгоняемая своей обидой, словно сворой гончих. Какое ей дело, что королева предложила Мэтью жениться на ней, а он отказался? Разве она не сделала то же самое? Разве не ясно, что они не подходят друг другу?
Конечно, ясно. Но она всегда мечтала о невозможном. Например о том, чтобы ее мать была жива. Ей так хотелось быть сейчас с бабушкой, Летти и Маркусом. Старой торговке следовало бы сказать, что она создана не для любви, а для одиночества.
Вспомнив, что не она одна грустит сейчас о потерях, она повернула к комнатам месье Ла Файе. У нее было много дел. Нужно забрать Кэрью у леди Флеминг, затем прислуживать королеве за обедом, но она все-таки найдет минутку, чтобы выразить свою симпатию Ла Файе и договориться с ним о встрече. А вечером она отдаст последний долг Молл, которую завтра похоронят.
Мэтью остановился у двери Норриса и постучал.
– Добрый день, сэр Уильям, – сказал он, когда слуга впустил его. – Я хочу осмотреть ваши сапоги, сделанные мастером Хоуи. – Он подозревал, что Норрис – именно тот, кого они ищут, так как только что осмотрел сапоги Фрэнсиса Мэллорса и убедился, что это не он оставил следы на месте преступления. Сапоги часто надевали для верховых прогулок, но каблуки были почти как новые. Кроме того, он питал к Норрису отнюдь не дружеские чувства из-за его приставания к Кори.
Норрис, сидящий перед камином в незаправленной рубашке и спущенных чулках, с неудовольствием покосился на Мэтью.
– Вы хотите видеть мои сапоги, Грейсток? А зачем? Всегда знал, что вы ненормальный, а теперь лишний раз в этом убедился.
– Лестью меня не проймешь, – язвительно ответил Мэтью, уверенный, что Норрис прекрасно знает, о чем речь. – Пошлите слугу за сапогами.
Норрис не двинулся с места.
– Я отдал их одному из моих слуг несколько месяцев назад. Они уже были старые. Послушайте, сэр, это имеет отношение к тому, что кто-то стрелял в леди Вентворт? Если так, то вы идете по ложному следу. Уверяю
– И вы уверены, что сапог здесь нет? Может быть, я лучше сам посмотрю?
– Смотрите сколько угодно, у меня вы их не найдете. Роберт покажет вам, где я держу обувь. – Он сделал знак слуге, стоявшему поодаль.
Рассерженный его наглым тоном, который только усилил подозрения, Мэтью пошел за Робертом в соседнюю комнату, где стоял сундук с обувью.
Норрис подошел и встал в дверях, с неприязнью глядя на Мэтью. Тому потребовалось около четверти часа, чтобы убедиться, что сапог мастера Хоуи в сундуке нет. Возмущенный тем, что Норрис просто стоял и глазел на него, даже не предложив помощь своего слуги, Мэтью выпрямился.
– И кому вы отдали эти сапоги? – спросил он, признавая тем самым, что здесь их нет.
– Джеффри Холлу, моему слуге. Но он вскоре ушел от меня, причем по своей воле, – вызывающе ответил Норрис, заправляя рубаху в штаны. – И сапоги с собой забрал.
У Мэтью было впечатление, что он говорит правду. Или он просто хороший лжец?
– Куда же он пошел? – спросил он.
Норрис пожал плечами:
– Сказал, что нанялся слугой к городскому джентльмену. Я даже не спрашивал его имя. Кстати, я говорил сегодня утром с королевой, – продолжал он, и на его лице появилась издевательская улыбка. – Она все еще благосклонно относится к моему желанию жениться на виконтессе Вентворт. Мне было велено попробовать еще раз.
Мэтью напрягся.
– Она откажет вам точно так же, как и в первый раз.
– Вы что, надеетесь сохранить ее для себя? Вы сами имеете на нее виды? – вызывающе спросил Норрис.
– Я просто хочу, чтобы она сама выбрала себе мужа, исходя из своих интересов.
– Ха! – Норрис презрительно фыркнул. – В таком случае речь не может идти о вас. Ведь так?
Мэтью пропустил намек мимо ушей.
– Вы говорите, что не имели отношения к попытке убить виконтессу Вентворт. А как насчет смерти ее подруги, Молл Дейкинс? Насколько мне известно, вас связывали с ней близкие отношения?
– Ну и что, если я спал с ней? Это не значит, что я ее убил. Совсем наоборот, мне было жаль потерять ее. Она была очень аппетитная малышка.
Мэтью охватило отвращение. Норрис явно не испытывал угрызений совести, таща в постель незамужнюю девушку, и даже после ее смерти позволял себе пренебрежительно отзываться о ней.
– А вы знаете, что она была беременна? Не от вас ли?
– Кто же знает, чей это был ребенок? – ухмыльнулся Норрис. – Она многим отдавалась за деньги. Ребенок мог быть чей угодно.
– Вы знаете, кто еще спал с ней? – спросил Мэтью.
– Сэр Фрэнсис Мэллорс делал это регулярно. Правда, с него она брала больше, потому что он старый и уродливый, – захохотал Норрис.
Мэтью счел такую откровенность доказательством невиновности, но все же не мог до конца поверить Норрису. Несмотря на кажущуюся разговорчивость, тот не сказал ничего лишнего.
– Так вы уверены, что не видели Джеффри Холла в последние дни?
– Не видел его и не говорил с ним.