Дама его сердца
Шрифт:
— А вы сами способны предъявить ему такие обвинения?
— Нет, милорд. Как я уже говорил, мне бы не хотелось уподобляться семейству Кэмпбелл. Однако я хотел бы знать всю правду о подоплеке его действий. И, между прочим, в память о моем злосчастном кузене, а не только ради себя или в интересах графини. Было бы неразумно и неправильно обвинять Кэмпбелла бездоказательно, однако можно подумать о том, чтобы расставить ему западню и таким образом выяснить правду. Ну а пока, как мне кажется,
Камберленд колебался. Нил понимал, что уже использовал все имеющиеся на руках козыри: и свои действия на стороне герцога при Куллодене, как бы он сам к этому втайне ни относился, и предполагаемую смерть Рори от руки Черного Валета. И то, что Кэмпбеллы уклонились от военной службы под знаменами Камберленда. И прежде всего возможность захватить в плен Черного Валета, если он жив.
Но Нил понимал также, какую опасную игру он затеял. Он может потерять все, в том числе голову. И тогда арендаторы в Брэмуре и Лохэне тоже все потеряют.
Камберленд подошел к карте:
— Покажите точно, где на вас было совершено покушение. Нил показал на место, находившееся в противоположной стороне от места засады, за десять миль от Лохэна. Камберленд кивнул:
— Я выясню, почему Кэмпбелл не сообщил мне об этом инциденте.
— Будет лучше, если вы не станете сейчас это узнавать, ваша светлость. Если уж расставлять западню, то не надо подавать Реджинальду мысль, что он находится на подозрении.
— Так что же вы предлагаете?
— Несколько недель подождать. А в это время мои люди могли бы за ним понаблюдать.
— Я пошлю патрули, чтобы прочесать как следует все холмы.
— А как насчет блокады?
— Она будет продолжаться.
Нил в этом нисколько и не сомневался. Хотя после сражения при Куллодене прошло более полутора лет и большую часть якобитов истребили или арестовали, Англия все еще хотела задушить Шотландию голодом. Он слышал, правда, что нескольким ирландским кораблям было разрешено доставлять в Шотландию овес.
Как бы то ни было, он заронил семя сомнения в восприимчивый мозг Камберленда, и ему пора уходить, чтобы не совершить какую-нибудь ошибку. По-видимому, ему удалось убедительно опровергнуть обвинения Реджинальда, направленные против Джэнет. Остается надеяться, что герцог Камберленд прислушается к его совету и не станет сейчас предпринимать каких-либо действий, обвиняя одно из самых могущественных семейств Шотландии в измене королю и возможном сговоре с Черным Валетом.
Камберленд, видимо, тоже устал от напряженного разговора с Брэмуром.
— А теперь я хочу познакомиться с графиней, — сказал он. — И составить о ней собственное мнение. Нил поклонился:
— Я сейчас представлю ее вам.
Когда
— Его светлость желает увидеться с вами.
В глазах Джэнет вспыхнул страх. Как большинство якобитов, она ненавидела Камберленда, но знала, что ради детей должна скрывать свои истинные чувства.
Нил наклонился поближе и прошептал:
— Соглашайся со всем, что бы он ни говорил.
Джэнет вопросительно взглянула на него и кивнула. Это молчаливое согласие пронзило его сердце. Кажется, она наконец стала доверять ему.
Взяв Джэнет под руку, Нил ввел ее в королевскую приемную.
— Ваша светлость… — Джэнет присела в почтительном реверансе.
Взгляд Камберленда удовлетворенно блеснул.
— Теперь я понимаю, почему Брэмур взял вас под свое покровительство.
— Благодарю вас, ваша светлость.
Нил всегда считал ее красавицей, но сейчас она показалась ему особенно горделивой и прекрасной. В глазах Джэнет не отражалось ни неприязни, ни страха, хотя он прекрасно знал, что они терзают ее сердце.
— Брэмур хорошо о вас заботится?
— Но это графиня заботится обо мне, — вставил Нил и повернулся к Джэнет: — Я уже рассказал его светлости о том, что вы спасли мне жизнь после нападения в горах. И что вы были беспредельно добры, согласившись сопровождать меня обратно в Брэмур, так как я все еще пребывал в лихорадочном состоянии.
— Маркиз настаивал на возвращении в свой замок, а я опасалась, что рана опять воспалится, — объяснила Джэнет.
— Очень великодушно с вашей стороны, — отозвался Камберленд. — Очень рад был познакомиться с вами, а теперь, к сожалению, я должен заняться другими делами.
Аудиенция закончилась. Джэнет снова присела в реверансе.
— Кстати, Брэмур, — вдруг сказал Камберленд, когда они уже повернулись, чтобы уйти. — Я скучаю по коньяку, который дарил мне ваш кузен. Это был коньяк необыкновенно высокого качества.
— Я поищу в погребах замка, не осталось ли там нескольких бутылок, милорд.
Выйдя из приемной, они молча пошли по длинным коридорам Холируда. У ворот их ждала карета, которую Нил нанял утром. Подсадив Джэнет в экипаж, он велел кучеру ехать прямо в гостиницу, а сам сел рядом с Джэнет и, когда карета загромыхала по булыжной мостовой, взял ее за руку.
— Но у вас ведь не было лихорадки, когда мы уезжали из Лохэна.
— Ну, возможно, я и допустил небольшое преувеличение.
— Зачем?