Дама, которой не было
Шрифт:
– У меня была шикарная квартира, но в нее никогда не попадало солнце, – продолжала Анжелика Львовна. – Даже свет дневной почти не проникал… Двор-колодец, мрак, вид на окна дома напротив, вечно задернутые шторы, чтобы никто не наблюдал за моими перемещениями по квартире. Целый день горел электрический свет! А здесь…
Романицкая широким жестом показала на окна. Они на самом деле оказались огромными, квартира – угловой. Так что солнце тут, вероятно, будет гостить часто – все то время, когда вообще появляется в нашем хмуром северном городе.
– И
– При желании все можно сделать быстро, – пожала плечами начальница. – И мне же не требовалось сюда срочно переезжать. Я жила в старой квартире, здесь работали… Потом купила новую мебель, перевезла какие-то вещи… Видишь, какой простор? А там у меня квартира была захламлена. И выбросить что-либо было жалко. Я в свое время каждую вещь очень тщательно выбирала, душу в нее вкладывала… Часто и последние деньги. Я же тогда зарабатывала во много раз меньше, чем сейчас.
Мебели на самом деле было немного, и из-за этого комнаты казались еще больше. Мне предложили вначале выпить стакан сока (после героического подъема на шестнадцатый этаж), потом кофе.
– Как вы сюда каждый день поднимаетесь? – спросила я.
– Легко, – пожала плечами Романицкая. – Ты же знаешь, какая у меня прекрасная физическая подготовка? Зря я, что ли, столько времени провожу в фитнес-центре и бассейне? А тут бесплатная зарядка. Может, и дальше буду ходить пешком, даже когда лифты включат.
Я спросила, сколько квартир в доме уже заселено.
– Меньше половины, – ответила Анжелика Львовна. – И постоянно жить здесь планируют не все. В компании мне сказали, что много квартир скупили люди из Сибири. Нефтяные и газовые деньги, – Анжелика Львовна опять пожала плечами.
– Не страшно?
Начальница посмотрела на меня, как на полную идиотку, хотя мне на самом деле было бы некомфортно каждый вечер подниматься на шестнадцатый этаж в полупустом доме, где еще не знаешь соседей… И на шестнадцатом этаже дверь стояла нараспашку.
– У вас соседние квартиры заселены?
– Нет. Я тут пока одна.
Я не стала ничего комментировать, но Романицкая и так поняла, что я хотела сказать, и рассмеялась, потом похлопала меня по руке.
– Новоселье буду праздновать после возвращения, – сообщила она мне. – Как раз и соседи к тому времени, может, въедут. Или я здесь сама кого-то поселю.
Она опять рассмеялась. Последний муж был лет на пятнадцать ее моложе и выполнял роль эскорта. Возможно, еще и готовил еду и ходил по магазинам. Не знаю. Видела его на вечеринках, слышала, что о нем говорили. На каких условиях заключался брак и почему расстались, тоже не знаю. Признаться, меня это мало волновало, не то что других сотрудниц нашей редакции.
После кофе Анжелика Львовна встала, проследовала в другую комнату, там послышался металлический писк, сопровождающий нажатие кнопок… Открывает сейф? Да, открылась какая-то дверца, очень скоро закрылась, прозвучал зуммер. Анжелика
Я вопросительно посмотрела на начальницу.
– Это мой компромат на тебя, – спокойно сообщила Анжелика Львовна.
Я открыла рот. Нет, не потому, что не знала про компромат. Как раз знала. И знала, что у Анжелики Львовны он есть на всех, с кем она имеет дело. У нее был такой стиль работы. Человека обязательно нужно чем-то держать. Одной зарплаты недостаточно. Где-то могут предложить лучшие условия – и человек, на котором многое завязано и который много знает, уйдет. Этого нельзя допустить.
Я, в общем-то, не собиралась уходить. Меня устраивала и зарплата, и работа. Но я точно не могла уйти к нашим конкурентам, потому что…
На той вечеринке почти три года назад, когда наш журнал только раскручивался и набирал обороты, я напилась. От меня ушел мужчина, не выдержав моей сумасшедшей работы. Он хотел, чтобы я села дома. Варила ему борщи, родила ребенка… А я хотела делать карьеру, иметь свои деньги, ни от кого не зависеть. Три года назад мне было двадцать четыре. Рядом со мной оказалась симпатичная девушка, которую мне доводилось видеть и на других вечеринках, но нас не представляли друг другу. Оказалось, что ее тоже недавно бросил парень. В общем, разговор быстро скатился к теме «Все мужики – сволочи». Потом она меня поцеловала. Я никогда не целовалась с женщиной. Я не имею в виду чмоки с подружками. Я имею в виду, как с мужчиной.
Ничего не было. То есть того, что могло произойти между двумя женщинами, которые имеют определенные наклонности. У меня их точно нет. Не было, нет и не будет. Но мы ушли с той девушкой вместе, поддерживая друг друга. Мы были пьяные, я лично боялась упасть. Но наши объятия можно было расценить и по-другому.
Через два дня Анжелика Львовна вызвала меня к себе в кабинет и выложила перед моим носом серию фотографий, взглянув на которые можно было сделать однозначный вывод о наших с девушкой отношениях. Я даже не помнила, как ее зовут! Но фотографии делал профессионал и с вполне определенных ракурсов. Я была в шоке.
– Они будут храниться у меня, – объявила тогда Анжелика Львовна после того, как я, насмотревшись на шедевры фотографического искусства, подняла на нее глаза.
– Зачем? – спросила я.
– Ну, например, чтобы ты не сбежала к нашим конкурентам в «Life & Style».
– Вы считаете, что меня не возьмут на работу в другой глянцевый журнал, посмотрев на эти фотографии? – я рассмеялась. – Во всех глянцевых журналах, включая наш, работают представители нетрадиционной сексуальной ориентации. Да, мне, возможно, придется отбиваться от домогающихся меня дам, но это другой вопрос. Может, это, наоборот, станет плюсом в моем резюме. И вообще Алистер Демпси – американец, а у них в Америке…