Дама с камелиями
Шрифт:
Она прошла в переднюю, и я слышал, как открылась входная дверь. Я прислушался.
Тот, кому она открыла, остановился в столовой. Я узнал голос молодого графа N.
— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросил он.
— Плохо, — сухо ответила Маргарита.
— Я вам помешал?
— Может быть.
— Как вы меня принимаете? Что я вам сделал дурного, милая Маргарита?
— Мой милый друг, вы мне ничего не сделали дурного. Я больна, мне нужно лечь в постель, и вы доставите мне большое удовольствие, если уйдете. Мне это надоело: не
И, не прибавив больше ни слова, не выслушав того, что бормотал молодой человек, Маргарита вернулась в комнату и сильно хлопнула дверью. Вскоре вошла Нанина.
— Послушай, — сказала ей Маргарита, — всегда отвечай этому несносному человеку, что меня нет дома или что я не хочу его принять. Я устала в конце концов постоянно видеть людей, которые хотят от меня одного и того же. Они считают, что раз они платят мне, то они со мной квиты. Если бы те, кто впервые приступает к нашему постыдному ремеслу, знали все его стороны, они скорее пошли бы в горничные. Но нет, нам хочется иметь платья, экипажи, бриллианты, мы верим тому, что нам говорят, потому что проститутки тоже умеют верить, но от постоянной лжи наша душа, наше тело, наша красота изнашиваются быстрее, чем у других женщин. Нас боятся, как диких зверей, нас презирают, как низшую касту, нас окружают люди, которые берут от нас всегда больше, чем дают, и в конце концов мы подыхаем, как собаки, погубив и себя и других.
— Успокойтесь, барыня, — сказала Нанина, — вы расстроены сегодня.
— Мне тяжело в платье, — сказала Маргарита, отстегивая застежки у лифа, — дай мне пеньюар. А где Прюданс?
— Она еще не вернулась, но, как только вернется, ее пришлют сюда.
— Вот тоже человек, — продолжала Маргарита, снимая платье и надевая белый пеньюар, — когда я ей нужна, она всегда меня найдет, но я никогда не могу допроситься от нее услуги. Она знает, что я жду сегодня ответа, что он мне нужен, что я беспокоюсь, и уверена, что она совсем об этом забыла.
— Может быть, ее задержали?
— Вели нам подать пуншу.
— Вам опять будет худо, — сказала Нанина.
— Тем лучше. Принеси и фрукты, пирог или кусочек цыпленка, и поскорее, я голодна.
Я думаю, вам не нужно говорить, какое впечатление произвела на меня эта сцена, вы сами можете себе это представить.
— Вы поужинаете со мной, — сказала она мне, — а пока возьмите книгу, я пойду переоденусь.
Она зажгла свечи в канделябре, открыла дверь около кровати и исчезла.
Я задумался над жизнью этой девушки, и моя любовь была преисполнена жалостью.
Задумавшись, я расхаживал большими шагами по комнате, как вдруг появилась Прюданс.
— Как, вы здесь? — сказала она. —
— Переодевается.
— Я подожду ее. Знаете, вы ей очень понравились.
— Нет, не знаю.
— Она вам этого не говорила?
— Нет, не говорила.
— Как вы сюда попали?
— Пришел с визитом.
— Ночью?
— Почему же нет?
— Хвастун.
— Она меня приняла очень нелюбезно.
— Она примет вас любезнее.
— Вы думаете?
— Я принесла ей приятные известия.
— Недурно. Так она говорила с вами обо мне?
— Вчера вечером или, вернее, сегодня ночью, когда вы ушли с другом… Между прочим, как поживает ваш друг? Гастон Р., так ведь его зовут?
— Да, — сказал я, не удержавшись от улыбки, вспомнив признание Гастона и сопоставив это с тем, что Прюданс плохо знала его имя.
— Он очень мил, чем он занимается?
— У него двадцать пять тысяч годового дохода.
— Да? Правда? Вернемся к вам. Маргарита меня много о вас расспрашивала: она интересовалась, кто вы, чем занимаетесь, какие у вас были любовницы, — словом, все, что можно спросить о человеке вашего возраста. Я рассказала ей все, что знала, добавив к тому же, что вы прекрасный молодой человек.
— Большое спасибо, а теперь скажите, какое она вам дала поручение вчера?
— Никакого. Это был просто предлог прогнать графа, но она мне дала поручение сегодня, и сейчас я принесла ей ответ.
В это время Маргарита вышла из уборной в кокетливом ночном чепчике, украшенном пучками желтых лент, так называемыми шу. Она была восхитительно хороша в этом наряде. На босых ногах у нее были атласные туфли, и она заканчивала чистить ногти.
— Ну, — спросила она, увидев Прюданс, — видели вы герцога?
— Конечно!
— Что он вам сказал?
— Он мне дал.
— Сколько?
— Шесть тысяч.
— Они при вас?
— Да.
— Он был недоволен?
— Нет.
— Несчастный!
Трудно передать тон, которым были произнесены последние слова. Маргарита взяла шесть тысячефранковых билетов.
— Пора было. Прюданс, вам нужны деньги?
— Вы ведь знаете, дорогая, через два дня пятнадцатое число, вы мне окажете большую услугу, если одолжите триста — четыреста франков.
— Пришлите завтра утром, теперь уже поздно менять.
— Не забудьте.
— Не беспокойтесь. Вы поужинаете с нами?
— Нет, Шарль меня ждет дома.
— Вы все еще без ума от него?
— Да, без ума! До завтра. Прощайте, Арман.
Мадам Дювернуа вышла.
Маргарита открыла столик и бросила бумажки в ящик.
— Вы позволите мне лечь? — сказала она с улыбкой и направилась к постели.
— Я не только вам позволяю, я прошу вас.
Она сбросила с постели покрывало и легла.
— А теперь садитесь около меня, и давайте болтать.
Прюданс была права: ответ, который она принесла Маргарите, ее обрадовал.
— Вы мне прощаете мое дурное настроение? — спросила она, взяв меня за руку.