Дама с коготками

Донцова Дарья

– А почему это должны быть обязательно камни?

– А что еще? Кружева?

– Зачем! Золотые монеты, ценные бумаги, купчие на землю, да мало ли что.

– Нет, помню, Владимир Сигизмундович иногда намекал, что владеет сокровищем Войцеховских, уцелевшим и невероятно ценным. Конечно, камни.

Я подошла к столу и налила остывший кофе. Ну и дела. В большом доме куча комнат: пять спален для гостей, две детские, столовая, гостиная, кабинет Степы, будуар Люлю, большое, почти сорокаметровое помещение, где жила Фрида, прибавьте

сюда несколько ванных и туалетов, кухню, кладовую, бельевую, прачечную! А еще примыкающее здание небольшого питомника на двадцать наиболее элитных собак!

– Мог он спрятать вещи в питомнике или во дворе?

Люлю отрицательно помотала головой:

– Нет, в завещании четко сказано – сокровище в доме. Здесь и только здесь.

Послышались шаги. В столовую упругим шагом молодой женщины вошла Лена. Я с завистью посмотрела на нее. Люди, бодро вскакивающие рано утром с кровати без малейшего признака сонливости, всегда вызывали у меня чувство черной зависти. Сама-то не способна проснуться до обеда и хожу до двенадцати, как сонная муха. Лена выглядела бодрой и свежей.

– Доброе утро, Ларочка, – радостно прощебетала девушка и ухватила чайник. Пощупала эмалированные бока и капризно протянула: – Остыл.

Потом оглядела его и со вздохом произнесла:

– Лариса, почему не выбросишь чудовище?

Я уставилась на чайник. На красивом столе, заставленном дорогой посудой, он смотрелся странно – уродливый, с облупившейся эмалью и пятнами ржавчины. К тому же ужасно тяжелый.

Люлю улыбнулась:

– Держим монстра из-за Фриды. Она сожгла кучу чайников. Вечером едет сама на кухню и ставит воду, потом, конечно, забывает.

– Купите со свистком, – посоветовала я.

– Покупали, – отмахнулась Лариска, – пока Фрида на кресле в кухню прирулит, чайник свисток выплевывает. Старуха едет себе по коридорам, свист – раз и прекратился. Она тут же забывает, куда ехала.

– Надо приобрести электрический, сам отключается, – предложила Лена, густо намазывая кусок батона шоколадной пастой.

– Пройденный этап, – захихикала Люлю, – Фрида с ним в пять минут расправилась. Мы тоже со Степкой думали, что электрический сам отключится. Купили, торжественно на кухне установили. Ну, как думаете, что было дальше?

– Что? – спросила Лена.

– Фрида налила воды и поставила его на газ.

Мы оглушительно захохотали.

– Приятно, когда у людей с утра лучезарное настроение, – входя, сказал Кирилл.

Рядом с ним молчаливой тенью двигалась бледная, невзрачная Диана. Удивительная женщина, со вчерашнего вечера я ни разу не слышала ее голоса. Может, немая? Супруга доктора тихо села за стол и, не обращая внимания на собравшихся, принялась открывать банку с паштетом.

Через несколько минут спустились дети, Степан и Петр. Последним вошел Серж. Профессор выглядел помятым и невыспавшимся.

– Дорогая, – сказал Степа, – попроси подогреть воду, чайник остыл.

Ты, кажется, чем-то расстроена?

Жена молча протянула бусы. Муж взял сверкающие перламутровые горошины, прочитал записку и вздохнул:

– По-моему, он нас ненавидел.

– Что вы такое сделали? – поинтересовался Серж.

Степа замялся:

– Иногда спорили с ним, в основном по вопросам собаководства. Отец был хороший ветеринар, но привык действовать по старинке. Совершенно не признавал антибиотиков, лечил животных какими-то притираниями. Кесарево сечение не разрешал делать, мрак! Конечно, мы ругались!

За дверью раздался жуткий скрип, и в столовую вкатилась Фрида.

– Нечего делать из отца идиота, – вступила она с порога в бой. Я удивилась, как глуховатая женщина ухитрилась за дверью услышать наш разговор.

– Вольдемар великолепно понимал животных, – продолжала старуха, – а старые методы, как правило, лучше новомодных. И, говоря откровенно, разозлился он не из-за того, что вы спорили, а потому, что твоя жена пыталась отравить его стрихнином.

И она гневно ткнула тоненьким, похожим на карандаш пальцем в побледневшую Люлю.

– Мама, – возмутился Степа, – думай, что говоришь!

– Я-то думаю, – огрызнулась Фрида, – а вот твоя супруга должна радоваться, что ее не сдали в уголовный розыск.

Люлю как ни в чем не бывало продолжала пить кофе.

– Если будешь болтать глупости, вызову психиатра, – продолжал злиться Степан, – ты же знаешь, что произошла ужасная ошибка, мы извинились, с каждым может случиться!

Фрида возмущенно фыркнула и раздраженно ткнула пальцем в масленку.

– Погоди, погоди, – оживился Петр, – что за история со стрихнином?

– Ерунда, – сообщил Степан.

– Ничего себе ерунда, – возмутилась мать, – чуть не отравили несчастного отца.

– В доме завелись крысы, – спокойно пояснила Люлю, – и я случайно перепутала стрихнин с солью. Они очень похожи – белые крупинки. Взяла и случайно насыпала в суп для Вольдемара стрихнин. Банки рядом стояли.

– Вы держите на кухне стрихнин? – изумилась Маша. – Это очень опасно.

– И к тому же еще и странно, – пробормотал Петька, откусывая ветчину, – очень странно.

Люлю покраснела.

– Повторяю, в доме завелись крысы, а Владимир Сигизмундович до смерти их боялся. Помня про его больное сердце, мы не стали пугать старика. Сначала купили отраву, но она не подействовала, тогда применили чистый стрихнин. И здесь я, конечно, совершила глупость. Пересыпала яд в банку и перепутала.

– А как отец догадался, что в тарелке отрава? – поинтересовался Кирилл. – Насколько я знаю, стрихнин не обладает ярко выраженным вкусом и запахом.

– У него началась минут через двадцать рвота, желудочные колики, вызвали врача, тот сначала поставил гастросиндром, ну а когда пришел анализ, сразу стало все ясно, – пробормотал Степан.